Выпить и закусить в Егегнуте

Есть слова (имена и названия), которые у людей чуждой языковой культуры вызывают улыбку, хотя в слове ничего уж такого смешного нет. Для нас лично таким словом стало название села Егегнут в Нагорном Карабахе.

Выйдя на дорогу после потрясающих видов крепости Андаберд, мы нашли челюсть неизвестного нам животного (предположительно карабахского бизона), и фотосессия с челюстью ввела нас в развеселое и разухабистое состояние духа. Затем после фотографирования мы спрашиваем у прохожего: «Эта дорога ведет в Егегнут?» – «Нет, эта дорога ведет к храму», – серьезно отвечает прохожий. И вот тут нас накрыло хохотом. Объяснить это рационально трудно, но было очень смешно. Так, хохоча во все горло, мы двинулись по дороге в Егегнут. Яркое карабахское солнце светило в левый глаз, в заветной баклажке оставалось несколько глотков армянского коньяка, дорога манила неизвестностью…

Навстречу идет машина с военными. Машина оттормаживается юзом так, что камни летят во все стороны. Тут Игорь произносит: «Сейчас нас егегнут по полной!» После утреннего коньяка нас снова накрывает хохотом. При виде странной компании, в составе которой хохочущая длинноногая блондинка, военные, видимо, решают, что проверять документы не обязательно. Обмениваемся приветствиями, традиционный диалог о местных достопримечательностях, и вопросы о здоровье родственников. Взаимные заверения, что при других обстоятельствах мы все с удовольствием бы посидели, побеседовали и выпили (поглядывая на Ларису), и вот мы уже снова идем по дороге в Егегнут.

Через несколько часов неспешной ходьбы входим в село. Навстречу ребятня со здоровым ножиком. «Егегнут или не егегнут?» – глядя на ножик, задумчиво спрашивает Лариса. – «Да, Егегнут!» – весело подтверждают ребята. Снова все хохочем, но теперь уже вместе с пацанами. Они не очень понимают, над чем мы смеемся, но всем хорошо и весело.

Выяснилось, что устрашающий ножик, про который мы издалека нафантазировали, что это боевой кинжал, нужен ребятам для вполне мирных целей. Собирать на склонах гор траву, весьма смахивающую на наш российский укроп, и называющуюся бохи или пэки. По-латыни – Hippomarathrum crispum, в русском варианте – гиппомаратрум. Эту траву мы позже и сами пробовали собирать на склонах вблизи неприступной крепости Качахакаберд.

Пэки – растение, которое размножается половым путём. Есть женские особи пэки, а есть мужские. Сезон опыления соответствует сезону сбора. В это время стволики пэки ещё мягки и полны соков. Мужчины-пэки имеют мощную корневую систему и большее количество черенков. За такие особи дают большую цену, что, соответственно, усиливает интерес собирателей, а это ведёт к тотальному истреблению мужских особей, без которых дальнейшая жизнь пэки не представляется возможной. Растение солят и употребляют в еду, как источник витаминов и одновременно закуску. Потрясает проворность, с которой местные ребятишки взбираются по скалам к участкам, где растет пэки. В молодости Игорь немного занимался скалолазанием и усвоил простую истину: чтобы не сорваться со скальной стенки, по ней нужно не судорожно лезть на руках, а расслаблено идти на ногах. Здесь мы впервые в жизни увидели, что по скальной стенке можно бегать. Ребята с легкостью это проделали просто для того, чтобы принести нам веточку пэки.

«Пэки – единственное, кажется, дикорастущее растение Карабаха, относительно использования которого местным населением имеются литературные указания. Г. И. Радде в описании своего путешествия в Карабах, опубликованном в 1890 г., пишет, что неисчислимые заросли пэки служат местом заготовок их черешков, которые солят и маринуют, но “на европейский вкус вследствие горечи несъедобны”. На самом деле, пэки очень даже вкусный. Волокнистая мякоть черешка приятно горчит, а пряный запах уместно дополняет послевкусие. Это идеальная закуска под домашнюю водку!

Заготовлялись черешки молодых листьев, которые очищали от корового слоя, отваривали и засаливали. Раньше соленый пэки (называвшийся у молокан-переселенцев “пять пальцев” по числу лучей рассеченного на вершине черешка) был предметом не только оживленной торговли на городских базарах, но и вывоза на низменность Азербайджана и даже в Баку.

Страшно от того, что пэки стал прибыльным объектом коммерческого промысла. Большинство обитателей деревни собирают растения ради последующей продажи в город. Оттуда банки с маринованным пэки расходятся по всему Миру (думается мне, в основном по армянским магазинам).

Сложно говорить, что местные жители не должны этого делать, ведь “работы нет”, “денег нет”… Но если всё будет идти такими темпами, то через пару лет пэки станет экземпляром красной книги. Только этой весной из Карвачарского района было вывезено более 100 тонн пэки!

Актуальна фраза, написанная еще в 30-х годах прошлого столетия:
Хотя заготовки ведутся и в настоящее время, но неисчислимые заросли уже отошли в область преданий. В Хачене по линии старинного скотопрогонного пути, ведшего из Карабахской степи на пастбища Курдистана, старики показывали склоны, где некогда велись заготовки пэки. Сейчас это растение обнаружить не удалось. Несколько лучше пэки сохранился в наиболее удаленных от дороги и труднодоступных участках южного Карабаха, но и там непрерывным сбором это растение уничтожено настолько сильно, что с трудом удается разыскать экземпляры, достигающие нормального цветения и плодоношения». Источник.

А вот так живут в селе Егегнут местные жители: собиратели пэки, рыбаки (внизу протекает река Лев), торговцы, охотники. Следы войны повсеместно прямо рядом с домиками.

В селе Егегнут мы традиционно утратили «кармическую связь» с нашим проводником Димой. Он ходит быстрее, чем мы бегаем, и, кроме того, он всегда голодный. Почуяв человеческое жилье, и, следовательно, возможность зайти к кому-нибудь в гости на обед (по традициям сельского карабахского гостеприимства) Димон ускорился, и мы вскоре потеряли его из вида. Идем, спрашиваем у встречных, не видели ли они длинного парня в серой фуфайке с капюшоном, но все пожимают плечами и говорят, что таких в их селе нет.
За неимением Димона, мы общались с лошадками и осликами.

Нашего проводника мы обнаружили сидящим на свежем воздухе за столом у своих хороших знакомых.

В саду возле магазина стоял пластиковый стол с пластиковыми стульями. За столом сидел довольный наедающийся Димон. Во главе восседал колоритнейший мужчина с ярко выраженной южной внешностью, с черной волосатой грудью, и с золотой цепью толщиной с большой палец ноги на волосатой груди, переходящей в не менее волосатый живот. Увидев гостеприимного хозяина, мы, не сговариваясь, за глаза прозвали его Кабан. Так мы и будем его называть в нашем повествовании.

Кабан оказался чудесным малым. На столе мы увидели… что бы вы думали? Конечно, соленый пэки! Домашнее красное вино в неограниченных количествах («Друзья Димы – мои друзья, а гостья-блондинка к счастью!»), армянский лаваш, домашний сыр, – все это сделало голодных путешественников еще более хохочущими при слове Егегнут. Жена хозяина смотрела на эту вакханалию со смесью иронии, ужаса и привычного женского смирения. Кабан взирал на всех с видом довольного пастуха, наблюдающего за своим большим стадом. В разгар веселья появился новый персонаж. «Главный мент Егегнута» – представил его Кабан (он был родом из Тольятти и нахватался там нашего русского жаргона). «Главный следователь» – представился подошедший. Выпили за следователя. Потом за Егегнут. Потом за Арцах. Потом за мир. Выпивали последовательно, идя от более мелких объектов к более крупным. На тосте за планету Земля наши силы иссякли раньше, чем запасы вина и гостеприимства у Кабана. Мы взмолились о пощаде, и перешли к культурной программе.

В качестве культурной программы Кабан в третий раз за пару часов представил нам свою красотку-жену и показал очаровательную дочку. Лариса отправилась играть в саду в мячик с дочкой Кабана. Азартная игра, придуманная Ларисой, называлась «Отбей мячик попкой». Кабан, Игорь и Димон долго смотрели на играющих. Потом выпили «за пьяную женщину в нашей трудной мужской жизни». Потом… потом как-то все стерлось в памяти. Осталось несколько случайных фотографий.

Пришли в себя, когда солнце начинало клониться к закату. Кабан продолжил культурную программу, словно никто и не отключался. На этот раз он продемонстрировал огромные сквозные дырки в пластиковом столе, оставленные прошлогодним градом. Дырки были устрашающие, размером с апельсин. Похмелились за хорошую погоду, чтобы больше не было такого града. Выпили за хозяина и хозяйку. В это время мимо проходил джип с полицейским в форме. Он любезно согласился подбросить нашу компанию часть пути до развилки дорог. Срочно выпили «за добрых людей на дороге», потом снова «за пьяную женщину в нашей трудной мужской жизни». Кабан украдкой, как школьник, наломал в своем саду букет сирени и вручил Ларисе. Его красотка-жена мудро сделала вид, что ничего не заметила. Как-то загрузились в джип.
Мы катили в сторону села Зуар, Лариса пыталась дать Димону подержать сирень, а он отказывался под предлогом, что не хочет выглядеть не мужественно. Водитель-полицейский поглядывал на все это не скрываемым удивлением и любопытством. Он высадил нас на развилке дорог, и больше мы его никогда в жизни не видели. А через несколько дней нам сказали, что он на своем джипе в горах упал с дороги в ущелье. Нас это потрясло. Мы запомнили ту ситуацию с фотографической точностью: он доброжелательный, симпатичный и любопытный, а мы пьяные, веселые и с сиренью. И вдруг он упал с дороги в ущелье. Мы даже побоялись спросить, что с ним. Побоялись услышать, что его уже нет в живых. Вот так ярко и неоднозначно запомнился нам Егегнут и все, что с ним связано.

Авторы Игорь и Лариса Ширяевы. Нагорный Карабах (Арцах) Егегнут. 2009

Электронное СМИ «Интересный мир». 09.11.2011