• Latest
  • Trending

Воспоминания С.З. Ширяевой. Часть 2

19.10.2021

Нужно ли мстить мужу за испанскую инквизицию?

11.05.2025

Энтропия и психология

03.05.2025

Химия и психология в отношениях между мужчиной и женщиной

28.03.2025

Сьяновские каменоломни – 2: Строительство из камня при Рюриковичах

26.03.2025

К годовщине теракта в «Крокус Сити Холле» в Красногорске в 2024 году

24.03.2025

Семь частых причин, почему в отношениях плохо

19.03.2025

Донская Негачёвка, часть 2: Историческая

09.03.2025

Донская Негачёвка, часть 1: Туристическая

09.03.2025

Консультация психолога: вернуться нельзя остаться

03.03.2025

Сьяновские каменоломни – 1: Предисловие

26.03.2025

Ангедония: жизнь без желания и удовольствия

18.02.2025

Туризм и фрагменты истории села Алабузино

27.01.2025

Христорождественская церковь в селе Хабоцкое

24.01.2025

Психология любви и отношений

05.01.2025

Без любви и совести: Глава 6 Как жить, если в семье социопат?

26.12.2024

Без любви и совести: Глава 5 Что делать с социопатом?

26.12.2024
  • НОВОСТИ
  • ЕЖЖЫ-продакшн
  • КОНТАКТЫ
Суббота, 24 мая, 2025
Информационно аналитическое интеллектуальное электронное СМИ: туризм, психология, авторская журналистика, статьи и фото-видео
  • Главная
  • Человек
  • Общество
  • Туризм
  • История
  • Культура
  • Наука
  • Техника
  • Юмор
  • ЕЖЖЫ-продакшн
  • КОНТАКТЫ
No Result
View All Result
Информационно аналитическое интеллектуальное электронное СМИ: туризм, психология, авторская журналистика, статьи и фото-видео

Воспоминания С.З. Ширяевой. Часть 2

2021/10/19
in История, Человек
149.2k 1.1k
26.4k
SHARES
290.9k
VIEWS
ПоделитьсяПоделиться

Предыдущая ЧАСТЬ 1. Метка темы Санпитер.

Светлана Зиновьевна Ширяева:

Мои мама Валентина Владимировна Сан-Питер и мой папа Зиновий Леонидович Ширяев поженились 27 июня 1931 г. Для мамы это был вынужденный брак. Мама была из богатой семьи, рода фабрикантов Сан-Питер, а папа был сыном горного инженера Ширяева в Луганске.

ИНТЕРЕСНЫЕ СТАТЬИ

Сьяновские каменоломни – 2: Строительство из камня при Рюриковичах

26.03.2025
500.7k

К годовщине теракта в «Крокус Сити Холле» в Красногорске в 2024 году

24.03.2025
599.4k

Донская Негачёвка, часть 2: Историческая

09.03.2025
471.8k

Донская Негачёвка, часть 1: Туристическая

09.03.2025
625.4k

Сьяновские каменоломни – 1: Предисловие

26.03.2025
308.5k

Туризм и фрагменты истории села Алабузино

27.01.2025
801.4k

Но пришли тяжёлые времена. Мамин папа, купец второй гильдии, был лишён всего имущества. Это была, так называемая, экспроприация. Семью Сан-Питер лишили всего, оставили только дом, в котором они жили.

Это были трудные голодные годы. Маме пришлось рано начать работу. К тому времени она уже окончила музыкальную школу. Мама работала тапёром в клубе при шахте. Тогда уже появились первые фильмы, но они были без музыкального сопровождения. Эти фильмы показывали шахтёрам, и к фильмам нужно было играть музыкальное сопровождение.

Шахтёры – это ведь рабочий класс. Основа тогдашней партии. Это её запас. Шахтёрам уделялось очень большое внимание. В Горловке, в Юзовке были шахтёрские клубы. У мамы при клубе была комната своя, и она там жила. По рассказам мамы, относились шахтёры к ней с обожанием и уважением. Красивая молодая девушка живёт одна — и никогда никаких поползновений! Максимум, что могли – это подбросить цветы под дверь. И всегда готовы были помочь чисто физически, если надо.

Но мама устала жить одна в холодном пустом клубе. И тогда папа её уговорил выйти за него замуж и вернуться в Луганск. Маме на тот момент было 19 лет. Она родилась 21 октября 1912 года. А папа был старше её на 4 года. Маме было 11–12 лет, когда папа впервые сказал ей, что она станет его женой. И пока мама работала тапёром, папа всё время ездил в этот шахтёрский клуб. Ну, и уговорил…

Как только мама с папой поженились, папа потерял хорошую инженерную работу. Но он не сдался, и в итоге устроился каким-то руководителем на шахту. Должность я сейчас уже не помню. Папу возил личный извозчик от шахты – на работу и с работы. Мама рассказывали, что извозчик иногда стоял целый час и ждал папу, чтобы он наконец проснулся, встал и поехал на работу. К началу войны папа уже был достаточно известным строителем. А мама была пианисткой. Даже были афиши Валентина Сан-Питер.

Их ребенок-первенец, мой брат Женечка, родился 30 ноября 1935 года. Папа почувствовал ответственность и пошел в военные строители. Военным платили больше. Так папа стал кадровым военным.

В 1939 году папу призвали на Финскую войну. Когда я родилась 26 сентября 1939 года, он уже был на войне. Когда папа уходил на Финскую войну, то он сказал маме, как назвать ребенка. А мама забыла и потом спросила домработницу. Та сказала, что Светлана. Так я стала Светланой Зиновьевной Ширяевой. Фамилию я никогда не меняла.

Мама же оставалась Валентиной Сан-Питер. Поскольку иметь такую фамилию было в те годы опасно, то ей предложили поменять фамилию на Ширяева-Санпитер. В связи с этим, позже уже в Москве, когда восстанавливали документы, ей пришлось официально обращаться в Украину и просить прислать документы. Она поменяла фамилию и стала из Сан-Питер сначала Ширяева-Санпитер, а потом просто Ширяева.

В то время ко многому приходилось приспосабливаться, и касалось это не только фамилии. Например, папа носил обручальное кольцо. А потом он вступил в партию. Как члену партии, ему не советовали носить обручальное кольцо. И делали это в резкой форме, вплоть до выговоров по партийной линии. Обручальное кольцо считалось остатками буржуазной психологии, предрассудком. И мужчины имели много возможностей в смысле отношений с разными женщинами. Ведь теперь всё общее… это было всё всерьёз! Можно было быть хорошим семьянином, но не надо было это показывать.

В общем, сначала папа категорически отказался снимать обручальное кольцо, потом пару раз процитировал Библию, потом ещё что-то сказал, и его временно исключили из партии. Тогда была такая мера: исключали из партии не насовсем, а на какое-то время.

Но тут началась Финская война 1939 года. Папа ушел на войну, а потом Финская война плавно перетекла в Польскую войну. А папа боевой офицер, и от него отстали с этими претензиями.

Поскольку была война, папа не видел меня – свою новорожденную дочку. С Польской войны папа привёз мне голубой гарусный костюмчик, хотя до этого меня никогда не видел.

Потом после Польской войны папа вернулся в Луганск. Он уже был кадровым военным, офицером. В 1941 году, прямо перед началом Великой Отечественной войны, папу перевели служить на границу с Польшей в Осиповичи. Папа не хотел, чтобы мы жили от него отдельно. Ему, как офицеру, выделили дом. Мы в него въехали за несколько дней до начала войны. А через несколько дней началась Великая Отечественная, и в этот дом на второй день войны попала бомба, причем попала в угол дома прямо в детскую комнату. Мама рассказывала, что у меня вся кровать была пробита осколками, и из пробитой подушки торчали перья.

Папа звал маму Васькой. Когда начались бомбежки, папа сказал маме: «Васька, бери детей и уходите в лес!» Мама схватила документы, деньги и спрятала их на груди. Мне было полтора года, и мама взяла меня на руки. А мой брат Женечка был на четыре года старше, и мама дала ему нести чайник с водой. Ещё мама взяла несколько тёплых вещей для детей. Мы убежали, и не стало у нас ни дома, ни имущества.

После бомбёжки папа и его ординарец искали и собирали уцелевших. Если верно помню, собралось 26 человек женщин и детей. Ещё так получилось, что поскольку мы только приехали в Осиповичи, то папа не успел оформить маме офицерский аттестат – это документы на довольствие. А тут началась война, бомбёжки, было не до того. И мама оказалась без этого офицерского аттестата. И, в том числе, по этой причине мы потом голодали.

В общем, уцелевших женщин и детей погрузили в грузовик-полуторку. Потом загрузили в ту же полуторку с разбомбленного продовольственного склада мешки с сухарями и ящики с тушёнкой. И поехали в тыл – отвозить и спасать женщин с детьми. Поскольку немцы ночью не летали и не бомбили, то мы ехали всю ночь, а к утру к нам на дорогу вышли какие-то непонятные солдаты. Папа, как офицер, потребовал, чтобы они вернулись на передовую, назвав их дезертирами, а они вдруг заговорили с акцентом, и папа догадался, что это фашистские парашютисты. Но папа и другие сопровождавшие нас военные их перестреляли. Но тут началось утро, и нас опять стали бомбить.

Когда нас на грузовике вывезли из Осиповичей подальше, то вокруг шла эвакуация всего: важных документов, производств… И никто не хотел брать женщин и детей. Папа увидел, что формируется железнодорожный товарный состав, в который грузят то, что он считал неважным. Папа поставил грузовик с детьми и женщинами поперек рельсов и сказал, что поезд никуда не тронется до тех пор, пока они не посадят женщин и детей в этот товарняк. Тогда комендант поезда освободил один товарный вагон, и туда посадили всех женщин и детей. Также загрузили все эти мешки с сухарями, которые потом кипятком заваривали в кружках и в чайниках. Ещё было немного тушенки. Эти запасы еды нас на время спасли. А папа вернулся обратно на линию фронта. Он тогда был в звании капитана.

На этом товарном поезде наша семья попала в какой-то город на Волге. Там начали распределять уцелевших женщин и детей. Нас спросили, куда мы поедем в эвакуацию? Мама сказала, что мы поедем в Скобелев, это сегодняшняя Фергана. Там тогда жила моя тётя. Она была замужем, и её муж занимал большой пост. Он был главный военврач туркестанского военного округа, и мама надеялась, что там мы не пропадем.

В эвакуацию в Скобелев постепенно съехались наши родственники. Туда поехала наша семья: мама и мы с Женечкой, ещё мамина родная сестра Лида с сыном Валентином (Аликом), и ещё туда приехала первая семья Володи Сан-Питер — Муся с дочкой и с мамой.

Маму устроили работать в военный госпиталь в Фергане. В связи с эвакуацией в Фергане было очень трудно и с работой, и с жильём. Мама много работала. Я помню, как она вечерами приходила, опускала руки в воду, плакала и говорила: «Мои руки, мои пальцы…» Она же музыкант, и руки для неё – это было всё! Но благодаря маме мы, дети, выжили, несмотря на страшный голод.

Женечка с Аликом учили стихи, брали меня за руку, и мы шли в госпиталь. Они читали стихи раненым, а я там что-то изображала. Солдаты нас подкармливали. Но всё равно это был тяжёлый голод. Мама мало зарабатывала. Там вообще почти не платили. Туда пришла масса эшелонов, туда эвакуировали детей из блокадного Ленинграда, и еды на всех не хватало.

До сих пор я к узбекам отношусь с огромной благодарностью! Они брали в свои семьи по 7, по 10, по 17 детей любых национальностей: русские, украинцы, евреи… Из Ленинграда вывозили детей без родителей, без сопровождающих, без никого… И узбеки их спасали!

Жили все голодно. Лида, мамина сестра, устроилась работать на масло-жиро комбинат, который из хлопковых зёрен гнал масло. Конечно, масло нельзя было достать, но иногда Лиде выдавали жмых. Мы ели этот жмых и запивали кипятком.

Рядом с нами был большой соседский сад. Мама нас выстраивала у арыка, который тёк из-под дувала (глиняного забора) соседей. Там была дырка, из неё по арыку текла ледяная вода с гор, которая орошала всё вокруг. Она же была и питьевой водой, поскольку чистая, с гор. Соседи там же и стирали всё, и остальное тоже туда бросали. Но туда же падали фрукты и ягоды с плодовых деревьев, и туда же хозяин сбрасывал гнилые плоды. И вот мы, дети, стояли втроём в ледяной воде арыка. Сначала я, самого маленького роста, потом Женя, потом Алик. И мы ловили эти фрукты. К вечеру мы набирали их много. Мама заваривала трёхлитровый чайник кипятка с этими ягодами и фруктами, сажала нас, давала нам есть жмых и заставляла нас выпивать по три стакана этого витаминного отвара. У меня был страшный рахит, огромный живот и тоненькие ножки. Потом от этих арыков у меня начался ревматизм.

Наступил 1942 год, папа нас потерял, офицерского аттестата у нас не было. Мама послала запрос на офицерский аттестат. Но папа в это время был ранен и неизвестно в каком госпитале лежал, и его не могли найти. Мы думали, что он пропал без вести. Мама никогда не верила, что он погиб.

У папы была своя история. В то время фашисты наступали, они дошли до Москвы, и некоторые люди прятали свои партийные билеты от фашистов или вообще зарывали их в землю. А папа, наоборот, восстановился в партии в знак протеста на этих людей. В 1942 году папу ранили, и он попал в госпиталь.

И вдруг мы нашли моего папу. В день моего рождения 26 сентября папа получает письмо от мамы, что мы живы. И тут тоже своя история.

Сначала папа служил сапёром, но потом его перевели в разведку. Они ходили в разведку в тыл к врагам и привели двух пленных «языков». И вот в день моего рождения 26 сентября папа получает письмо от мамы, что мы живы, что мы в Скобелеве. В письме мама пишет, что мы голодаем и просит оформить нам офицерский аттестат, чтобы нас поставили на довольствие.

На радостях, что мы нашлись и все живы, папа очень хорошо выпил, отпраздновал мой день рождения. И после этого, он ничего другого не придумал… он взял автомат и этих двух недопрошенных «языков» расстрелял в упор в той же землянке, где их должны были допрашивать. Его друзья разведчики, чтобы никто не узнал, что произошло на самом деле, пошли к авиационникам, взяли авиационную бомбу, на том месте взорвали в этой землянке, и сказали, что было прямое попадание. В общем, прикрыли папу. Но кто-то донёс, и их всех троих, его и двух разведчиков, их всех разжаловали в рядовые и отправили в штрафбат.

Штрафной батальон был создан для дезертиров, для уголовников, предателей, — это были смертники. Попавшие в штрафной батальон оставались там до первой крови – до ранения или до смерти. Таковы были правила. Штрафбат направляли в самые безнадёжные места туда, где берегли обычных солдат. Папу лишили звания и всех наград. Он дождался своей очереди, когда их пустили на мясо. Ему повезло, многие ребята погибли, а он выжил. Папу ранило. Он попал в госпиталь. А после госпиталя считается, что он смыл кровью свою вину и может вернуться рядовым в нормальную армию. А поскольку ранение было тяжёлое, то ему разрешили навестить семью. И он приехал в Фергану.

Это была осень. Но в Фергане ещё было тепло. Мы, дети, все сидели во дворе под огромной чинарой. Ждали, когда мама придёт с работы, принесёт жмых или ещё что-нибудь съедобное.

Узбеки иногда детей там воровали. В любой нации есть выродки… Иногда детей постарше воровали в рабство, а иногда потому, что своих детей не было. Мы были обучены, что ни с кем из посторонних разговаривать нельзя, подходить нельзя, ничего брать нельзя. И тут вдруг входит рядовой солдат в шинели, какой-то весь заросший, с рюкзаком и палкой, страшный… Мужчина хромает и идёт прямо к нашему дереву, где дети сидят. Мы все сразу зажались.

Мужчина спрашивает: «Ширяевы здесь есть?» Мы молчим. А кто-то из соседей сказал: «Вот они сидят!» И он похромал к нам! А мы все бегом от него! Он кричит: «Светочка, Женечка, Алька, куда вы все?!» А мы к маме за подол спрятались и рыдаем, что нас пришли украсть! А мама сказала: «Дети, это ваш папа!» Папа протянул мне на ладони кусочки сахара. И вот тогда я впервые в жизни попробовала сахар.

Мама была человеком очень энергичным, деятельным и ответственным. В Скобелеве они с Лидой и с Мусей решили на троих завести бычка и огород. Они всё лето растили капусту и радовались, что осенью и зимой у них будет большой запас капусты. Они сидели, любовались своим капустным полем и очень много на нём трудились. Кто-то из узбеков дал им рассаду, они посадили, и всё лето ухаживали. И сказали, всё завтра будем срезать. Утром они встали, и ни одного вилка нет, только остатки. Кто-то обокрал их поле ночью. Мама рассказывала, что это было страшное отчаяние, потому что она понимала, что это голод и ничего не достанется ни детям, ни им. И они собирали корешки, которые остались после того, как вилки капусты срезали и украли. Все эти корешки собрали и засолили.

Мама с Лидой повели как-то своего бычка, которого они взяли, вязать. Он был молодой, брыкливый, они с двух сторон вели его. За эту вязку им обещали чего-то там дать в обмен. И вдруг проехала мимо машина, бычок испугался и понес. Мама рассказывала, что она никогда таких прыжков в жизни не делала. Она перепрыгнула через широченный арык, чтобы не попасть ни под бычка, ни под машину. В общем, кое-как они с Лидой сводили бычка, кажется им заплатили за вязку.

В Скобелеве дядя Петя и тётя Лена помогали нашим очень много. К ним приехало очень много родни, у них самих дом был полностью забит эвакуированными родственниками. Лида голодала меньше, а вот Муся голодала намного больше, и её девочка Сан-Питер – она умерла. А потом, когда папа нашёлся и дал офицерский аттестат (на продукты и вещи), то мы уже как-то стали выживать легче.

Потом папа опять уехал на фронт. Меня устроили в детский сад. Я один раз ушла из детского сада, заблудилась и потерялась. Меня какой-то пожилой узбек встретил в городском парке Ферганы. И он привёл меня к маме. Он ходил по городу, спрашивал людей, и так он нашел мою маму.

В 1944 году освободили Минск. Папа оформил нам литер — это бесплатный билет на поезд. Мы поехали из Ферганы в Минск. Я помню, как мы шли через весь Сталинград, потому что поезд шёл только до Сталинграда, и там надо было делать пересадку до Минска. Сталинград был весь разбомбленный, я видела остовы домов и всю эту разруху.

Мама, когда еще работала в госпитале, ещё до того, как появился аттестат, сумела купить ручную швейную машинку «Зингер». Вон она у меня стоит до сих пор. И нам это тоже помогло. В итоге: папин аттестат, Лидин жмых и мамина ручная швейная машинка, — всё это нас спасло. Мама шила ночные рубашки, халаты, перчатки.

Так вот, по разбомбленному Сталинграду впереди нас шел мужчина с тачкой, которого она наняла, чтобы он вез на тачке наши вещи. В ней ехали наши скромные пожитки и швейная машина «Зингер», и тот знаменитый чайник, с которым мама бежала.

Мы пришли на вокзал Сталинграда, откуда отправлялся уже поезд на Москву и дальше на Минск. А там вдруг висит таблица розыгрыша облигаций Золотого Займа, который был довоенный. А у мамы были переписаны номера. И вот когда она бежала, она взяла эти облигации. Она проверила, и оказалось, что мы выиграли! Это было настолько невероятно! Женечке купили впервые в жизни марки, а мне купили первую куклу.

Мы приехали в Минск, а нам сказали, что наш папа лежит в госпитале, в Гомеле. Мы поехали к нему.

В Гомеле папа лежал в госпитале тяжелораненый, и рядом с ним лежал умирающий солдат. Папа лежит умирает, рядом солдат лежит умирает, и мы все трое стоим на коленях и плачем. Папа сказал: «Ничего! Я живучий! Васька, всё будет хорошо. Бери детей, уезжай в Минск. Живите там. Меня подлечат, и я вернусь». А мама сказала, что никуда не уедет. Сняла комнату. Мы ходили в госпиталь к папе, а рядом умирающий солдат отдавал нам еду (он есть не мог). Мы стояли на коленях и ели. Папа сказал: «Ешьте!» И мы ели. Мы стояли на коленях, а не сидели потому, что там не на чем было сидеть. Там был только маленький столик. Хотя мы и стали лучше жить после того, как папа оформил аттестат, но мы все равно были голодные. Мы росли, мы всё время хотели есть, а я ещё и болела.

Потом папу выписали, мы забрали его и приехали в его комнату. Комната была в бараке, в котором раньше немцы держали военнопленных. Этот барак привели в порядок и сделали там общежитие. Там была наша комната, и мы в ней жили. Папа на радостях, что он жив и семья с ним, напился, сел на мотоцикл с коляской и умудрился в Минске заехать на ступеньки Дома Правительства. Мама была в шоке.

После окончания лечения папа работал в Минске. У него специальность строитель, и надо было восстанавливать освобожденный Минск. И вдруг папе приходит предложение поехать в Берлин помочь демонтировать промышленное оборудование. Тогда из Германии вывозили фабрики, станки, целые заводы для восстановления хозяйства Советского Союза. Папу пригласили принять участие в особом строительно-монтажном управлении ОМУ 5, которое занималось демонтажом производственных мощностей и отправляло это всё в СССР. Его называли и ОМУ 5 и СМУ 5, там было несколько подразделений, и я уже не помню тонкостей, я же ребёнком была. Папе предложили поехать одному, и он уехал.

Я к тому времени уже пошла в первый класс, жили мы очень скромно, и мы начали получать от американцев помощь. Но это было не ленд-лиз. Папин старший брат по отчиму, Марк Ширяев, как раз занимался ленд-лизом – обменом военной техникой. Он перегонял подводные лодки из Америки в Россию. Он был капитаном второго ранга. Последние годы они жили очень хорошо в Балтийске: у них двое детей: Таня и Лёня, наши брат и сестра. Жена его, Шурочка, очень доброжелательная. Они люди очень приветливые и гостеприимные. Мы ездили с мамой к ним в Ленинград. А потом, время пришло… Ушёл сначала Марк, потом Шурочка… А с детьми все связи оборвались.

Все связи семьи оборвались со смертью моей мамы, Валентины Владимировны Санпитер. У нас раньше была связь и с младшей сестрой папы – Зоей, и со старшей сестрой – Лидой. Благодаря маме мы очень активно общались и ездили в гости.

Так вот, папа уехал из Минска в Берлин и прислал нам первую посылку. И в этой первой посылке оказались шикарные бусы из натуральных уральских камней. Видимо, кто-то из немцев привёз из России. Шикарная ночная шелковая рубашка маме, альбом с марками для моего брата Жени, какая-то кукла мне. А у нас начинался опять голод.

Тогда Минск был полностью разрушен. Из хороших воспоминаний у меня осталась семья Фадеевых – Анатолий Григорьевич, его жена тётя Тася, и старшая дочь Таня. Сейчас Валя Фадеева, их дочь, живёт в Москве, недалеко от нас, мы общаемся. Как раз тётя Тася была беременная, когда мы познакомились, и я слушала как Валя в животике шевелится. Она и родилась при мне, 21 июня 1946 года.

Так вот, папа вместо того, чтобы прислать что-то более нужное, прислал маме ночную рубашку. Кстати, наши женщины думали, что это вечерние платья. Мама продала эту немецкую ночную рубашку женщине, потому что нам кушать было нечего. Мы купили продукты, а та женщина вышла в шёлковой ночнушке, как в платье, к гостям на приём.
А бусы мама подарила тёте Тасе Фадеевой, жене начальника ХозУ Совета министров Белоруссии.

У меня осталось два тяжелейших впечатления о Минске.

Первое о голоде. Тогда был голод страшный. Я говорю маме: «Там мальчики ползают, крапиву собирают весной». Мама говорит: «А вы тоже пособирайте, мы щи сварим». И мы пошли собирать крапиву. Сквер был рядом, это Красноармейская улица, спуск такой был к госпиталю. И вдруг раздался взрыв. Один из наших мальчиков собирал крапиву, и его разорвало. Вот это одно из тяжелейших впечатлений детства. Просто не нашли сапёры мину в парке, когда разминировали Минск. А крапива выросла.

Второе очень тяжёлое впечатление у меня было, когда привезли немецких осужденных офицеров. Их повесили в Минске, на госпитальной площади около госпиталя. На казнь всех школьников собрали. Первый класс, где я училась, поставили смотреть первым рядом. За нами старшие, чтобы все видели, как казнят врагов, которые убивали. Мы стояли, и при нас их казнили. Это очень тяжёлое зрелище. Это что-то страшное. Долго-долго дёргались они в петлях, и эти звуки… Женечку потом неделю рвало.

Женечке из американской помощи достался такой шикарный плотный мешок и на нём стоял штамп Америки. Мама из мешка сшила ему шикарные брюки, и он ходил в них в школу. Это были единственные брюки. А папа прислал бусы и ночную рубашку, а у нас вот такая была жизнь…

Хорошее тоже было. У нас в первом классе были все отличники. Почему? У нас в школе был обеденный перерыв, и нас на большой перемене всех водили в столовую, всем выдавали по стакану чая и кусочек чёрного хлеба, меньше детской ладошки, посыпанный несколькими крупинками сахара. Но если ты получил пятёрку, если ты вообще очень хорошо учился, то сверху клали мармеладку. Тогда был такой пластовый мармелад, и его давали отличникам. Мы все голодные, мы все хотели мармелад, мы все учились на отлично.

Так вот, папа был в Германии, в ОМУ 5 в должности демонтаж-коменданта восточной части Германии. Это были 1946 -1947 гг. Берлин поделили на несколько частей, и восточная часть Берлина и Германии досталась бригаде папы. Его бригада ОМУ 5 занималась демонтажом по всей восточной части Германии, а не только Берлина. Надо было разбираться в демонтаже, в оборудовании, надо быть инженером. Надо было разобрать грамотно, грамотно собрать, грамотно упаковать и грамотно отправить. Очень ответственная работа.

После той посылки от папы мама ему написала такое письмо, после которого папа прислал нам сразу вызов в Германию. И мы полетели туда. Мы прилетели ночью, папа послал за нами машину, и заранее прислал нам деньги – немецкие марки. Поехали. И что-то мама не так сказала немцу-водителю про войну. И он посреди ночи, посреди дороги остановился и вышвырнул нас троих из машины. Маму и двух ревущих-орущих детей посреди трассы. И уехал.

Мимо нас ехали люди. Наконец кто-то остановился, нас привезли в комендатуру какого-то маленького городка. Из этой комендатуры позвонили в другую комендатуру. Мама сказала, где и кем работает папа. С папой связались, и он приехал забрал нас.

Нас там ждала прекрасная квартира после нашего барака. Я даже не помню, сколько там было комнат, и там в квартире стояли подарки. Женечке было воздушное ружьё пневматическое, а для меня большая кукла, фарфоровая, с человеческими волосами, полностью одетая. Я её продала в 1992 году чтобы оплатить очередную химиотерапию после своей операции. Она была каталожная кукла, как потом выяснилось. У нее на затылке, под волосами стоял номер и штамп. Я её всю жизнь берегла, но надо было спасать жизнь. Нужно было покупать специальные лекарства для химиотерапии, и я её продала. Но папину чашку золотую мы не продали. Остальное продали, сначала, когда папу спасали, потом, когда меня спасали.

Мы жили в Германии два года. В Берлине я училась в школе только 1 год. Полгода я училась в Люкенвальде, полгода в Ютеборге. Лето мы провели на Мелинзее, там целая дача была в нашем распоряжении. И потом мы переехали в Берлин. Жили мы на Кавалерштрассе.

Как потом через много лет выяснилось, я учились в одном классе с Высоцким. Я этого никогда не знала, пока однажды не была передача о Высоцком. А мама узнала мою школьную фотографию, у нас такая есть, мой класс. Мама нашла эту фотографию, я стала всем хвастаться, всем её показывать. Все ко мне ходили смотреть, каким он был мальчиком во френче. Я с ним познакомилась, уже будучи взрослой женщиной, работая в женсовете ЦНИИТМАШа. Я была хорошо знакома и с Высоцким, и с Золотухиным по общественной линии. Мы приглашали их на концерты к нам. Тогда я даже не догадывалась, что мы учились в одном классе в Берлине. Узнала я это только после его смерти, когда стали показывать детские фотографии по телевизору. И в один прекрасный день я кому-то там нахвасталась, а фотографии не оказалось. Кто-то её у меня стибрил.

А кроме общественной линии, мы с Высоцким общались, когда он был на съёмках, а я в экспедиции в Петрозаводске. Мы жили в одной гостинице. Кормили нас в одном ресторане. Меню было одно – командировочные мы все были.

Что меня всегда удивляло, мы вставали из-за стола и прямо говорили, что переели, а они потирали руки и шли в соседний магазин, потом возвращались. Мы думали они ходили за бутылкой алкоголя, а они возвращались с литровыми стеклянными бутылками кефира и батонами хлеба. Видимо они ночью это употребляли.

Папа работал, мы бегали туда в ОМУ 5 на праздничные вечера, кинотеатр, и это была роскошная жизнь! Я была сыта! Я была избалована! Единственно, что было плохо, я полгода пролежала в госпитале. У меня обнаружили, что туберкулёз возобновился.

Это было 7 ноября. Мама и папа ездили куда-то в гости, и чтобы мы не расстраивались, что остались одни с нянькой, они привезли нам подарки. Женечке привезли гараж с машинками, мне очередную куклу, а я захотела гараж с машинками. Это был третий подарок, а нас двое, а подарок третий и достался он Жене. Я предложила: «Давай пополам!» Женя ответил: «Нет! А давай так… Мы пойдём на озеро (это 7 ноября), вот ты просидишь там 10 минут в озере, и тогда я тебе подарю этот гараж!» Я сказала: «Пошли!»

Надели ботиночки, плащи и пошли на озеро Мелинзее. Я села в это озеро. Идёт дождь. Женечка стоит под зонтом, в плаще, весь тепло одетый, а я по часам 10 минут сижу в этом озере. К вечеру у меня поднялась температура. К тому моменту, когда родители вернулись с ноябрьского праздника, я уже ничего не помнила, я уже горела, и у меня открылся туберкулёз. Меня увезли в госпиталь, и я полгода своей жизни не помню вообще, помню только госпиталь. Я помню уколы, я помню врачей, я помню, как я пряталась… И одно из тяжёлых воспоминаний, это было в рентген кабинете перед выпиской. Надо было сделать контрольный рентген, и у меня упало яблоко. Рентгенолог мне всегда чего-нибудь вкусненькое давала. И яблоко у меня упало, я за ним поползла, и не могу поднять голову, что-то вцепилось мне в волосы. Когда я голову подняла, это был скелет, я под него подползла, и он своими фалангами пальцев запутался в моих волосах. Мне стало плохо, я опять забыла кто я такая… от впечатлительности.

Но меня спасли, вылечили мой туберкулёз. Но маме с папой сказали давать мне ежедневно ломтик сала, ещё 5–10 граммов шоколада и, как минимум, одну чайную ложку мёда. Мама и папа это делали, и вот тогда я растолстела, через год меня разнесло.

Мы переехали жить в Берлин, там у нас тоже была домработница. Мама уже играла в клубе ОМУ 5, вернулась к пению и фортепиано, у нее были репетиции, и она стала концертмейстером. Там были офицеры и солдаты, которые хотели жить, петь, веселиться, а мама была душой любой компании в любые годы.

Я оставалась дома, но я училась. Я помню, как папа на маму накричал. В первый раз в жизни я услышала, что папа накричал на маму: «Почему ты позволила, чтобы домработница Туське надевала чулки?! Нам барчуки не нужны! Я выгоню домработницу, и ты сама всё будешь делать, если я хоть раз увижу, что Туся сидит, а она ей чулки надевает!» Туська – это я. Я Светуся, и с детства я была Туся. Не Света, не Светочка, а Туська.

Воспоминания С.З. Ширяевой

Продолжение ЧАСТЬ 3. Метка темы Санпитер.

Интернет-СМИ «Интересный мир». 19.10.2021

Дорогие друзья и читатели! Проект «Интересный мир» нуждается в вашей помощи!

На свои личные деньги мы покупаем фото и видео аппаратуру, всю оргтехнику, оплачиваем хостинг и доступ в Интернет, организуем поездки, ночами мы пишем, обрабатываем фото и видео, верстаем статьи и т.п. Наших личные денег закономерно не хватает.

Если наш труд вам нужен, если вы хотите, чтобы проект «Интересный мир» продолжал существовать, пожалуйста, перечислите необременительную для вас сумму по номеру телефона +79162996163 по СБП на карту Сбербанка: Ширяева Лариса Артёмовна или по другому номеру телефона +79162997405 по СБП на карту Сбербанка: Ширяев Игорь Евгеньевич.

Также вы можете перечислить деньги в кошелек ЮMoney: 410015266707776.

Это отнимет у вас немного времени и денег, а журнал «Интересный мир» выживет и будет радовать вас новыми статьями, фотографиями, роликами.

Tags: архивы и коллекцииРоссияСанпитерСССРсудьба
Share4219Share

Related Posts

История

Сьяновские каменоломни – 2: Строительство из камня при Рюриковичах

26.03.2025
500.7k
История

К годовщине теракта в «Крокус Сити Холле» в Красногорске в 2024 году

24.03.2025
599.4k
История

Донская Негачёвка, часть 2: Историческая

09.03.2025
471.8k
История

Донская Негачёвка, часть 1: Туристическая

09.03.2025
625.4k
История

Сьяновские каменоломни – 1: Предисловие

26.03.2025
308.5k
История

Туризм и фрагменты истории села Алабузино

27.01.2025
801.4k
История

Христорождественская церковь в селе Хабоцкое

24.01.2025
409.2k
Туризм

Котовское водохранилище: отдых, пляжи, туристические стоянки

21.09.2024
1.7M

ПУТЕШЕСТВИЯ / ИСТОРИЯ / НАУКА

Наука

Энтропия и психология

03.05.2025
385.9k
История

Сьяновские каменоломни – 2: Строительство из камня при Рюриковичах

26.03.2025
500.7k
История

К годовщине теракта в «Крокус Сити Холле» в Красногорске в 2024 году

24.03.2025
599.4k
История

Донская Негачёвка, часть 2: Историческая

09.03.2025
471.8k
История

Донская Негачёвка, часть 1: Туристическая

09.03.2025
625.4k

АРХИВЫ И КОЛЛЕКЦИИ

История

Когда по всей земле…

08.05.2024
503.9k
История

Отзыв о репортажной съёмке в проекте «Деревня»

11.12.2022
683.4k
История

Природный парк «Щербаковский», часть 6: Нижняя Добринка

04.10.2024
1.6M
История

Самолёты Ан на значках СССР

20.12.2021
340.9k
История

Воспоминания С.З. Ширяевой. Часть 4

19.10.2021
302.9k
История

Воспоминания С.З. Ширяевой. Часть 3

19.10.2021
329.5k

ЗАГАДОЧНОЕ

Сьяновские каменоломни – 1: Предисловие

26.03.2025
308.5k

Село Еськи

04.10.2024
1.1M

Церковь Богоявления Господня в селе Еськи

24.01.2025
1.3M

Владимирская церковь в селе Еськи

04.10.2024
1.5M

Чёртово игрище: легенды и реальность

04.10.2024
1.2M

По местам съёмок фильма

24.01.2025
1.6M

РУБРИКИ

  • История
  • Культура
  • Наука
  • Общество
  • Техника
  • Туризм
  • Человек
  • Юмор

Электронное СМИ (электронный журнал, электронное издание) «Интересный мир». Зарегистрировано в Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор). Свидетельство о регистрации СМИ Эл №ФС77-46403 от 01.09.2011 г.

Учредитель: Ширяева Лариса Артёмовна
Главный редактор: Ширяев Игорь Евгеньевич
Адрес редакции: 127276, Россия, Москва, ул. Б. Марфинская, д. 1.
Электронная почта:  redaktor@interesmir.ru
Телефон редакции: +7 916 299 74 05

Распространяется бесплатно.

Редакция не несет ответственности за достоверность информации, содержащейся в рекламных объявлениях и за содержание сайтов, на которые даны ссылки.

Любые виды копирования или цитирования разрешены только при условии обязательного указания источника. Интернет ссылка на электронное СМИ «Интересный мир» обязательна!

 Внимание! Электронное СМИ «Интересный мир» предназначено для людей старше 18 лет. Если вам меньше 18 лет, немедленно покиньте этот сайт!

Мнение редакции не всегда совпадает с мнением авторов публикаций.

Рейтинг@Mail.ru

Welcome Back!

Login to your account below

Forgotten Password?

Retrieve your password

Please enter your username or email address to reset your password.

Log In
67180408
No Result
View All Result
  • Главная
  • Человек
  • Общество
  • Туризм
  • История
  • Культура
  • Наука
  • Техника
  • Юмор
  • ЕЖЖЫ-продакшн
  • КОНТАКТЫ