От Октябрьской революции до краха СССР. Валентина Владимировна Сан-Питер вспоминает свою жизнь с 1912 по 1997 гг. Фрагменты из фильма.
Написано по материалам фильма Игоря Ширяева «История семей Гореловых и Сан-Питер в фотографиях». Оператор и монтажер Лариса Ширяева.
Полную версию фильма можно посмотреть здесь:
Публикации по теме:
«Семья Сан-Питер»
«История макаронной фабрики в Луганске и семьи Санпитер»
Метка, по которой можно отслеживать публикации о семье Санпитер и их потомках – Санпитер.
Игорь Ширяев:
Это квартира моей бабушки Сан-Питер Валентины Владимировны, по мужу Ширяевой. Она родилась в 1912 году за пять лет до Октябрьской Революции, за 2 года до Первой Мировой войны. Этот фильм посвящается ей.
Валентина Владимировна Сан-Питер (Рассматривая и комментируя фотографии):
Это моя мама. А это я и моя сестра, уж теперь покойная, Лида. Кажется, это Луганск. Название меняли, то Ворошиловград, то Луганск.
Вот это тоже я на Кавказе.
Часть 1. Начало 20 века
Валентина Владимировна Сан-Питер:
Я должна тебе сказать, что мама и папа были очень разные люди. Мама была человеком практичным, энергичным, деловым. Она закончила церковно-приходскую школу в городе Луганске.
Моя бабушка, мама моей мамы, осталась вдовой в 28 лет с пятью девочками. Вообще, моя бабушка по маме из какого-то очень хорошего рода, фамилия Гореловы, из Мариуполя.
Все мужчины того рода были значительными по тем временам: адвокат, юрист, врач, т. е. это была очень состоятельная семья.
Фамилия Сан-Питер – это по отцу. В семье было восемь сыновей и одна дочь – Елена.
Светлана Ширяева (дочь В.В. Сан-Питер):
У нас сохранилась ложка Владимира Сан-Питера, маминого деда по отцовской линии. Когда рождался очередной ребенок в семье, то Владимир Сан-Питер заказывал дюжину серебряных ложек с инициалами и годом рождения этого ребенка.
Валентина Владимировна Сан-Питер:
Фамилия наша Сан-Питер. Наш предок по отцу был при Петре в каком-то сражении. И он был награждён именем Сан Питер – Святой Пётр.
Валентина Владимировна Сан-Питер:
С этого снимка был сделал огромный портрет, больше метра, в прекрасном багете, раме. И этот портрет был на мольберте из красного дерева… Дореволюционный Луганск был промышленным городом и в определенном мире передовым. Фотоателье было хорошее. Это фотоателье Льва Матусовского.
Игорь Ширяев:
Интересно, что фотограф Лев Матусовский, фотографировавший в дореволюционном Луганске, именно в тот период стал счастливым отцом мальчика – будущего известного советского поэта Михаила Львовича Матусовского.
Светлана Ширяева:
Это фотоателье было прекрасное. Адрес фотоателье: Луганск, Петербургская улица, дом Рейна. Это было специальное ателье для увеличения фотопортретов до натуральной величины. Негативы тщательно сохранялись для повторных заказов.
Валентина Владимировна Сан-Питер:
Этот портрет был сделан до революции по случаю. Папе вручили золотую медаль выставки. Это была всемирная выставка макаронных изделий. А у папы была своя макаронная фабрика в Луганске. Там делали все виды макаронных изделий. И вот лично папе прислали золотую медаль из Италии за качество макаронных изделий. Ещё прислали прекрасный футляр с муаровой лентой… Сама медаль называлась золотая, но реально она была сделана из бронзы. За медаль, сделанную из золота, надо было выслать в Италию соответствующее количество денег, а папа этого не сделал.
Мы после Революции намучились с этой медалью потому, что папа не хотел с ней расставаться. Но после Революции иметь такую медаль дома – это было в какой-то мере компрометирующе. И никуда надежно не спрячешь потому, что к ней был большой футляр. Поскольку после Революции были обыски и всякие ночные посещения, а дополнительных неприятностей не хотелось, то в конце концов эту медаль вместе с футляром мы утопили во дворе в туалете.
Мой папа был фабрикант. У него был десятилетний план развития, он должен был выйти на определенную материальную базу. У папы было выкуплено очень много земли на другой стороне реки в Луганске.
Игорь Ширяев:
После военной службы Владимир Леонтьевич Сан-Питер организовал в Луганске макаронную фабрику, получил Золотую медаль за макароны собственного производства на Европейской выставке, стал Российским купцом 2-й гильдии и уважаемым в Луганске человеком.
Валентина Владимировна Сан-Питер:
Мы были застрахованы в одном Парижском солидном страховом обществе. Я писала туда несколько лет тому назад. Они по страховке оплачивают утраченное в Революцию. Но у меня ничего не осталось, никаких документов. Мы тогда после Революции всё уничтожали: фотографии, документы, — всё! Тогда это было не просто компрометирующим перед новой властью, тогда это было угрозой для жизни! Прошлое моих родителей было для всех нас угрозой.
До Революции моя мама мечтала стать артисткой. Но это было прошлое столетие, 19-й век, и тогда было неприлично стать артисткой. У мамы был очень хороший голос. Бабушка не знала, что с этим делать потому, что мама не могла не петь. А когда мама пела, под окнами собирались толпы людей послушать. И это было неприлично. У мамы был абсолютный слух! Я ещё помню то время, когда папа закрывал окна и ставни, а мама начинала петь.
А потом стало много горя, и мама перестала петь. Наверное, она уже боялась петь в это новое время после Революции. Но ещё задолго до Революции, когда мама ещё пела, моя бабушка повела маму к врачу и попросила его посоветовать, что делать с тем, что мама всё время поёт. Врач сказал: «У вашей дочери золотой горлышко, везите ее учиться!» Но бабушка сказала: «Чтобы она стала артисткой? Нет! Пусть лучше она умрёт!!!» А вот если бы моя мама стала артисткой, то может быть и у меня бы жизнь другая была бы…
Помню, в Луганске были благотворительные вечера. Их устраивал, если говорить сегодняшним языком, бомонд города. Эти благотворительные вечера были заранее запланированы. Богатые люди города Луганска устраивали такие благотворительные вечера для помощи бедным. Там был ресторан, и ещё там были цветочные киоски.
Особая честь была дана женщинам определенных семей из закрытого круга. Это был закрытый клуб, и устроители, и приглашенные люди были не случайны, а определенного, так сказать, ценза, денежного положения в свете. Эти люди в обществе занимали достойное место. Это были богатые люди и званый вечер.
На таких благотворительных вечерах были красиво оформленные киоски, всё в цветах. И дамы из общества в этих киосках, якобы, как будто бы, продавали цветы. То есть, подходили семьи, муж с женой, могли подойти, господин и госпожа какие-то, они выбирали цветок и просто клали деньги. Это символический цветок был, цветок и киоск это все было символически, потому что просто так положить деньги – это же не то… А так разыгрывался известный ритуал, я бы сказала, такого светского характера. В итоге собирали огромные деньги. Вообще это называлось не вечер, а бал. Собранные деньги потом тратились на благотворительность.
К этому балу мама заказывала платье не в Луганске, а в Харькове. Платье стоило 500 рублей золотом. Чтобы вы могли сравнить цены… обычно на продукты тратили около 30 рублей. Помимо этого, надо было ехать из Луганска в Харьков и заказывать у лучшей портнихи Харькова.
Я помню, что у этого платья было три юбки. Внизу такая юбка-чехол. Потом сверху натуральный розовый шелк. А сверху третья юбка – французские натуральные шелковые кружева. Если не ошибаюсь, они называли шантильи. Это были чёрные кружева – прозрачные, тончайшие как паутина, на розовым шелку, а на плечах была ещё какая-то вышивка.
Потом, в голодный 1921 год это платье вынесли на продажу, и купила его проститутка. Мы голодали в прямом смысле этого слова. Я помню, что сидела на подоконнике, еще в нашем доме, и настолько была голодна, что я лизала горчицу… я не могла лизать ее, но у меня было такое чувство голода… Это было проклятие!
Мне было 16 лет, когда я уехала на шахту работать в клубе. Был мальчик, который в меня был влюблен. А у него был брат – председатель союза РАБИС (работников искусства). И вот меня туда взяли на работу. Свое происхождение я скрывала. Тогда это называлось – пианистка.
У меня был русский драматический кружок, украинский драматический кружок, татарский драматический кружок… Ставили музыкальные постановки. Там был хор, солисты и еще кино.
Я в огромном зимнем клубе жила одна за сценой, в театральной уборной, в гримёрке. Я в этом клубе играла музыкальное сопровождение.
Это было ужасно, потому что картины были самые разные, материала к ним не было. Как иллюстрировать музыкально – непонятно. Была импровизация, но она сбивалась всегда на что-то. Конечно, я старалась подбирать. Предпросмотра не было, но я же не композитор. Я сижу внизу, в оркестровой яме, смотрю, запрокинув голову наверх на экран… Заранее-то нет ничего, и я не знаю, что будет на экране. И вдруг начинается гопак… Хорошо, если гопак. Или лезгинка… Хорошо, если лезгинка. А если что-нибудь другое?! Мои бедные зрители! Кстати, речь в кино не передавалась. Немое кино. Были только тестовые титры.
С утра в холодном нетопленом зале я сидела по два-три сеанса кино. Было настолько холодно, что у меня лопались под ногтями пальцы и сочилась кровь. А вечером мне надо было уже работать с людьми в самодеятельности.
Никогда меня там никто не обидел! Никогда! Несмотря на то, что интеллигенция на самодеятельность не ходила. Интеллигенция в кино ходила, а самодеятельности сторонилась. Поэтому там в клубе в самодеятельности был народ рабочий. Я от них никогда не слышала ни одного неприличного слова. Они тогда еще были другими, они еще понимали, что это не украшает. Понимали, что они приходили туда отдыхать. Потому что была церковь, был хозяин, было какое-то достоинство у любого, если он не пьяница, не лодырь, не больной! Всё плохое появилось позже, вся эта распущенность… Я не боюсь сказать, что позже человека растлили!
Часть 2. Великая Отечественная…
Светлана Ширяева:
А мама рассказывала, как мы жили в эвакуации? Как она, чтобы не умереть от голода выпивала по 10 стаканов крутого кипятка?
Валентина Владимировна Сан-Питер:
У меня дети три года ни одного раза не имели ни грамма сахара. Так и росли. Это было не часто, чтобы плакали от голода, но это было. Мы выжили в Фергане только благодаря тому, что мы были молодые и здоровые. И энергичные. Я говорю «мы», потому что, туда потом приехала моя сестра Лида с сыном Аликом.
Игорь Ширяев:
Как и где вы встретили начало Великой Отечественной войны?
Валентина Владимировна Сан-Питер:
Из Луганска я уехала 17 июня 1941 года. Мы приехали в Осиповичи. Это город в Белоруссии, в Могилёвской области, районный центр Осиповичского района. Крупный железнодорожный узел. Там стояла авиационная часть.
А с 22 на 23 июня 1942 года нас уже бомбили. Мы только приехали. И потом тоже бомбили. Мой муж Зёка привел к нам в дом 22 женщины и 24 ребенка. У кого-то мужья уже погибли, а у кого-то воевали… У нас был ещё тогда уцелевший деревянный одноэтажный двухквартирный дом.
И вот 26 июня 1942 года фашисты опять нас бомбили. У нас колодце была бомба. Женщины стали выбегать на улицу. Я тоже выбежала. Там был огромный пустырь. И вот там я встретила Зёку. Он куда-то бежал, и у него была отвисшая нижняя челюсть. Я его никогда таким не видела. Это было страшно. Зёка остановился, махнул мне рукой, показывая куда бежать и прятаться, а сам побежал куда-то дальше. У него часы на руке были разбиты, и я отдала ему свои маленькие наручные.
Моей дочери Свете был 1 год и 9 месяцев. Она была в пеленке замотана. А сын мой Женечка был в бушлатике. Я их не раздевала. Мы спали одетые из-за бомбёжек. Мы побежали в парк и легли под водосточный деревянный желоб, с которого воду
брали на поливку.
Там нас нашел шофер Зёки, он же наш сосед. Они жили в другой квартире: он, жена, мать и трое детей. Он нас со Светой и Женечкой вытащил из-под этого желоба, и повёл нас на кладбище. Он сказал: «Здесь ждите!» А на кладбище уже была его семья. Почему на кладбище, я не знаю.
И потом появились на полуторке Зёка с этим шофером. Зёка сказал: «Не волнуйтесь и не беспокойтесь. Мы вас сейчас повезем в деревню, это километров 50. Там вы будете в безопасности». Нас отвезли в деревню, к председателю колхоза. Там нас накормили и уложили спать. А мужчины уехали и сказали: «Ждите!»
Я не смогла сидеть в доме и пошла на дорогу ждать. По дороге шли красноармейцы: потные, без ремней, без фуражек. Они уходили. Это было начало отступления. Они все просили пить, и мы женщины бегали за водой и давали им пить.
Валентина Владимировна Сан-Питер, Светлана Ширяева, Игорь Ширяев
Написано по материалам фильма Игоря Ширяева «История семей Гореловых и Сан-Питер в фотографиях». Оператор и монтажер Лариса Ширяева.
Полную версию фильма можно посмотреть здесь:
Публикации по теме:
«Семья Сан-Питер»
«История макаронной фабрики в Луганске и семьи Санпитер»
Метка, по которой можно отслеживать публикации о семье Санпитер и их потомках – Санпитер.
Интернет-СМИ «Интересный мир». 14.09.2021
На свои личные деньги мы покупаем фото и видео аппаратуру, всю оргтехнику, оплачиваем хостинг и доступ в Интернет, организуем поездки, ночами мы пишем, обрабатываем фото и видео, верстаем статьи и т.п. Наших личные денег закономерно не хватает.
Если наш труд вам нужен, если вы хотите, чтобы проект «Интересный мир» продолжал существовать, пожалуйста, перечислите необременительную для вас сумму по номеру телефона +79162996163 по СБП на карту Сбербанка: Ширяева Лариса Артёмовна или по другому номеру телефона +79162997405 по СБП на карту Сбербанка: Ширяев Игорь Евгеньевич.
Также вы можете перечислить деньги в кошелек ЮMoney: 410015266707776.
Это отнимет у вас немного времени и денег, а журнал «Интересный мир» выживет и будет радовать вас новыми статьями, фотографиями, роликами.
