Жертвы секс-индустрии

Почему жертвы секс-траффикинга не убегают?

Уже несколько раз, когда у меня в жж разговор заходил о секс-траффикинге, особенно – траффикинге внутреннем, например, внутри Канады, звучал один и тот же вопрос – почему они не сбегут? Ладно – иностранки, они языка не знают, полицию боятся, да ведь и паспорт у них наверняка забрали. Но местные-то чего не сбегут? Ведь они языком владеют, да и знают, что полиция не продажная. И в цепях их не держат. Почему же они не убегают?

Понять это со стороны человеку примерно так же сложно, как сложно понять, почему женщина остаётся в отношениях, где муж её бьёт. Ну, почему она от него не уйдёт, раз он её бьёт? – снова и снова спрашивают многие из нас. И не понимают причин.

Вообще, в чём-то причины того, почему жёны не уходят от мужей, которые их бьют, схожи с теми, почему девочки, которых вовлекли в секс-траффик, не сбегают от своих «хозяев». И те, и другие психически сломлены. Да, вот так всё просто – и в то же время так сложно.

Психика человека, подвергшегося насилию, очень отличается от психики нормального человека. Мы даже не отдаём себе отчёт, насколько. Именно потому нам со стороны не понять их причин и мотивов, не понять, почему они не видят выход, который вот же прям тут – бери и выходи. Но это нам он виден. А им, со сломленной психикой – нет.

А теперь давайте более наглядно – чтобы было легче понять.

То, о чём пойдёт речь ниже – это не конкретное дело. Это – собирательная история по мотивам сразу многих реальных дел. История, которую в той или иной вариации рассказывают очень многие жертвы внутреннего секс-траффикинга. Впрочем, жертвы международного траффикинга рассказывают очень похожие по сути истории, там отличаются только детали – их по-другому вовлекают в траффикинг и на них у “хозяев” есть ещё больше механизмов давления. Но сейчас будет история именно жертвы внутреннего секс-траффикинга. История, которая, я надеюсь, поможет понять, почему же они не убегают.

Как-то раз семнадцатилетняя девочка пробралась с подружками в ночной клуб. Это для неё Большое Приключение, ведь туда до восемнадцати лет нельзя, а она – тут! Тут музыка, тут алкоголь, тут Взрослые Мужчины, которые оказывают ей знаки внимания, что ей очень льстит. Вот она, Настоящая Жизнь!

Один из мужчин покупает ей один коктейль, другой, танцует с ней, просит номер телефона. На следующий день звонит ей, приглашает встретиться в кафе. Они приятно проводят время, и на следующий день они вместе идут делать шоппинг. Он покупает ей какую-нибудь дорогую сумочку, ведёт вечером в кино или в ресторан, подвозит до дома… Семнадцатилетняя девочка под напором такого внимания со стороны совсем Взрослого Мужчины очень быстро приходит к выводу, что она влюблена.

И вот этот мужчина, который так красиво за ней ухаживает, приглашает её на выходные поехать в соседний город – этакое уикэндовское романтическое приключение. Девочка охотно соглашается. Если у неё нормальные отношения с родителями, она врёт, что уезжает на выходные с подружками. Если плохие – то и вовсе просто так уходит.

Приезжают они в другой город – и тут этот мужчина привозит её не в красивый отель, а в какой-то унылый район на окраине, в замызганный, загаженный дом и говорит, что теперь она будет на него работать. Он будет приводить ей клиентов, а она будет их обслуживать.

Разумеется, первая реакция девочки – возмущение. Но возмущение уже пополам с испугом. Потому что она одна, в чужом городе, в каком-то загаженном жилье на неблагополучной окраине, а ухаживавший за ней мужчина куда-то делся, вместо него она вдруг видит совершенно постороннего мужчину – грубого, резкого и совершенно к ней безразличного. Более того, и вид, и тон у него угрожающий, и девочка немедленно понимает, что он реально может сделать с ней всё, что хочет. И это понимание пугает её ещё больше.

Бежать? Но как? Куда? Прямо сейчас она в ловушке! Прямо сейчас никак не получится. Если только дожидаться удачного момента…

И всё-таки девочка ещё надеется на то, что всё как-то само собой разрешится, потому она возмущается и пытается сопротивляться.

И тогда её хозяин её бьёт.

Представьте себе шок семнадцатилетней девочки, которую впервые в жизни ударили. Не шлепнули по лицу, а ударили сильно. Ударил большой взрослый мужчина.

Это на словах кажется не так уж страшно. Ну, ударили – не смертельно же. Да, на словах. А на деле, в комбинации всех уже перечисленных факторов – это жутко. Девочку парализует совершенно животный страх. Порой хватает всего одного удара, чтобы её сломить. По крайней мере, сломить прямо сейчас. Потом она придёт в себя, да. Но сейчас она сломлена.

А пока она сломлена, пора пускать её в дело. В дверь звонят – это на девочку уже пришёл клиент.

А теперь представьте себе, как на уже имеющийся шок накладывается новый. Испуганная до полусмерти девчонка остаётся один на один с посторонним мужчиной, который принуждает её к сексу. Собственно, принуждать её и не надо – она слишком испугана, она не сопротивляется. Но сути такое положение вещей не меняет – это всё равно изнасилование.

Изнасилование – это сам по себе колоссальный стресс. А теперь вообразите состояние семнадцатилетней девчонки, собравшейся на романтические выходные в соседний город, которая оказалась в грязном доме на окраине чужого города, которую избил хозяин и которую только что заставили заниматься сексом с незнакомцем… Когда всё закончится, и клиент уйдёт, думаете, девочке будет до побега? Нет. Она будет находиться в полной прострации и в глубочайшем шоке. Ей будет вообще ни до чего.

Некоторые хозяева, чтобы закрепить эффект, могут сразу после ухода клиента воспользоваться девочкой сами, а ещё могут заставить её принять наркотики, чтобы подавить её сознание ещё больше. И всё это – только в первый день.

На следующее утро девочка просыпается – вся измученная и усталая, у неё всё болит. И первое, что она видит – это хозяина, который деловито ей объясняет, из чего будет состоять теперь её рабочий день. Он поясняет ей, что она теперь будет работать в борделе, что она будет зарабатывать ему деньги. Поясняет, какую сумму она ему ежедневно должна отдавать, и красочно описывает, что с ней будет, если эту сумму к концу дня она не наберёт.

Он везёт её на рабочее место, по пути рассказывая, что хозяин заведения – в деле. Что в клубе за ней будут следить все – и хозяин, и охранники, и бармены, и даже другие девочки. Все они работают на него, с неё не будут спускать глаз ни на минуту. А если она попытается бежать, то, во-первых, у неё не получится, а во-вторых, ей лучше и не пытаться, потому что она не хочет знать, что с ней за это сделают. Она же не хочет, чтобы её прижигали паяльниками и резали ножом лицо?

В этот момент девочка верит каждому сказанному слову. И тому, что за ней будут постоянно следить. И тому, что с ней действительно всё это могут сделать – и паяльником, и ножом. Ведь этот человек вчера её избил и изнасиловал. Он может сделать с ней что угодно.

И вот первые недели она находится как в тумане и круглые сутки работает в борделе. Периодически к ней может заглядывать хозяин, бармен, охранник или владелец борделя – и либо пользоваться ей, либо в превентивно-воспитательных целях бить. Её жизнь состоит из череды клиентов, боли, унижения – и страха. Страха, что любой мужчина, который находится рядом, может в любой момент сделать с ней что угодно. Этот страх проникает ей под кожу, впитывается в поры. Даже когда она видит дверь заднего выхода из здания и никого вокруг, она не осмеливается к ней подойти. Она боится. Она смертельно боится даже попытаться сделать шаг наружу.

Только несколько недель спустя самый сильный шок проходит, и девочку немного «отпускает». И она начинает искать варианты спасения.

Но её хозяин чётко просекает этот момент – и быстренько принимает меры. Начинается с того, что в свой обеденный перерыв девочка может сидеть у стойки бара и есть сандвич, когда за ту же стойку бара подсядет её хозяин и, не обращая на девушку никакого внимания, примется обсуждать с барменом, как в соседнем борделе на прошлой неделе одна девчонка сбежала к полиции, но она не знала, что местная полиция с ними в доле, и её привели им обратно. Да, сами копы и привели, а потом ещё и попользовались. Ха-ха, вот дурочка, да? – смеются хозяин с барменом, не обращая внимания на нашу девочку.

А на следующий день её повезут в соседний бордель – на временную подработку, и её хозяин, сидя на переднем сидении, будет живо обсуждать с шофёром, как вчера они помогали поймать девчонку, которая сбежала из борделя в соседнем квартале. Её, конечно, поймали – и наказали как следует. Да, все участники погони участвовали. Да, всю ночь участвовали, все вместе. Сначала они сделали с ней это, потом то, потом другое, а потом, когда она уже была чуть живая…

Наша девочка слышит вариации этих рассказов едва не каждый день – от хозяина, от бармена, от охранников, даже от других девочек, и это сводит её с ума. Если ей и закрадывается мысль, что, возможно, это и выдумки, то она всё равно боится рискнуть и попробовать. А вдруг это правда? И тогда уже с ней все участники погони целую ночь будут делать и это, и то?

А как-то раз хозяин подходит к ней и говорит: вздумаешь бежать – имей в виду, я знаю, где твоя семья живёт. Я расскажу им всё, что ты делала – и про клиентов, и про групповухи, и про всё остальное. И не только расскажу – покажу. У меня и фотографии есть, и видео. И это все увидят – и семья, и друзья, и соседи. Может ещё добавить – если ты сбежишь, мы не только тебя найдём, мы ещё и всю твою семью найдёт. Ты же не хочешь, чтобы твоя семья пострадала?

И продолжается череда дней, наполненных всё тем же – клиенты, побои, угрозы и унижения.

Вот так и живёт наша жертва секс-траффикинга – изо дня в день, из недели в неделю, в замкнутом круге страха, бесконечных клиентов и боли. А если ей ещё и наркотики дают, то и в состоянии наркотического угара.

И изо дня в день, из недели в неделю её психика разрушается всё больше, всё сильнее. Всё меньше остаётся от той девушки, которой она когда-то была. Она уже не ищет выхода – она тупо плывёт по течению. Она полностью раздавлена. Она окончательно сломлена.

И когда наступает этот момент, хозяин и остальные действительно почти перестают следить за ней, проверяя, как бы она не сбежала. Теперь она уже никуда не сбежит, они это точно знают.

Да, она говорит на языке. Да, это её страна, она здесь местная. Да, её не держат в цепях и на привязи. Да, она может улучить момент, выйти сквозь заднюю дверь и пойти в полицию.

Но она не пойдёт…

В Канаде для описания этого состояния у жертв траффикинга используется выражение «невидимые цепи».

Многие не понимают, почему же жертвы траффкинга не сбегают.

Вот поэтому. Их держат эти невидимые цепи. И держат куда крепче настоящих.

Автор Марина Ясинская (“Родилась на Северном Кавказе, жила в Сибири, Питере, Прибалтике, Поволжье и США и осела на данный момент в Канаде, в городе Эдмонтон. Тут к полученному в России диплому юриста добавила степень магистра права и занимаюсь теперь правовыми исследованиями в уголовном департаменте министерства юстиции”.) Источник.

Электронное СМИ «Интересный мир». 30.01.2015

tweet