Южный Судан. Обитатели кладбища Хай Малакаль.

Начало ЧАСТЬ 1.

(18+ Внимание! Данная статья предназначена для людей старше 18 лет. Если вам меньше 18 лет, немедленно покиньте страницу!)

Вернусь к эпизоду с Чарли.
Почти центр города. Проезжаем мимо громадного пустыря, заросшего выгоревшим бурьяном. Тут и там мелькают груды шалашей, собранных из дров, тряпок и кусков жести. Голые дети. Каменные плиты.
– Кто эти люди, Чарли?
– А-аа… не обращай внимания… Бездельники… и лентяи. Не хотят работать в своих деревнях, приехали в Джубу, думают, что у нас тут паунды на деревьях развешаны… Но ничего. Скоро мы их отсюда вышвырнем. Всех.
Ведь это старое кладбище Хай Малакаль.

Обращаюсь к тем, кто воспринимает этот бложик как сборник туристических отчётов.
Не заходите под кат. Оставайтесь там, где сидите.

Люблю африканское утро, и тропическое утро вообще. В этих краях так – если проспал утро, считай, что день потерян. Потом ты его просто не узнаешь – он окутает себя жарой, шумом, оденется в хрипы и смрад, а сейчас, утром, он голый, и ты можешь успеть услышать, как стучит его сердце… сердце нового африканского дня.

Этим утром я прихожу к ним снова.
Они тоже уже проснулись. Слышно, как где-то быстро лопочет ребёнок, слышен первый дымок и мерный ритмичный стук на фоне крепкого запаха кофе. Это их женщины, стоя на четвереньках, камень об камень мелют кофейную шелуху и зёрна для утренней заварки. Кто-то поднимает голову… шрамы вразлёт… улыбается, приветствуя.
Запах кофе сильный и дерзкий… и он вступает в конфликт с тем, что видишь вокруг.
А ещё их малышня… Эти, завидев меня, орут и прячутся. Глазёнки мгновенно наполняются слезами, такими кристально-прозрачными на чумазой мордашке. И в рёв, такой, что вороны разбегаются. Кто-то прыгает к мамке на ручки, кто-то забивается в угол кадра.
Не помогает ничего, даже свежая булка, принесённая с собой.

– Смотрите, он опять идёт, этот страшный, большой, с колючей красной мордой и бровями, выгоревшими в нейтралитет…
Мама, смотри, он уже целится! ИЗЫДИ!!!
Но мама почему-то только улыбается и не прогоняет страшилище.
Уже два дня оно приходит и приносит с собой капли и мази, а не только карамельки воронежской кондитерской фабрики. Возникает очередь, и капли падают то в глаза, слипшиеся от конъюктивита, то в ноздри, как замазкой закупоренные зеленоватым и густым.
Сюда капля и сюда… важно не перепутать… ай, промахнулся, держи его крепче!

Утро на исходе.
Дров прогорает ровно столько, сколько нужно, чтобы сварить себе кружку кофе.
Они должны быть экономными, ведь купить углей за пару паундов для них означает шикануть.

Они не покупают воду из красивых синих грузовиков, проехавших в прошлом посте, но мимо этого.
Хм… да ведь у них нет даже адреса доставки.

– Что она там делает? Чистит эту яму? – спрашиваю я Горе, единственного из них, хоть как-то говорящего по-английски.
Яма дышит смрадом на 30-ти градусной жаре, явно давно нечищенная.
– Да нет, она набирает себе воду, – отвечает Горе.
– ?!!!!!!
– Для питья.

Я подхожу ближе, заглядываю… Млять… это же и правда… НЕ ТУАЛЕТ.
Аммиаком резануло ноздри. Девушка продолжала черпать, спокойная и равнодушная к нам с аммиаком.

До Нила отсюда метров пятьсот.
Но это если по прямой, которой нет. Доступ к нему перекрыт той самой упомянутой десяткой “оазисов” Ривер-сайда, с фонтанчиками на тенистой от манго территории.

Да, их дети теперь познали воронежскую карамельку.

Силами небольшой кондитерской фабрики этих детей можно было бы легко захватить в плен.
Они готовы сдаться уже на этой карточке.

Ещё бы…
Свежие луковые отбросы с Коньо-Коньо. Если гнилой лук хорошенько перебрать и дать ему прорасти…
Что? По-моему вы просто не читали малахольных книг о здоровой пище.
А пережарить их с мясом?

О мясе.
Листы картона и разложенная на них, смердящая на всю громкость добыча. Не понимаете, что это?
Это куски шкур, негодные ни на что и потому выброшенные на рынках и в мясницких лавках Джубы. Порезанные на длинные узкие полоски и разложенные прямо на сорокаградусном солнцепёке, через несколько дней эти ленты аппетитно подсохнут.
И тогда они начнут крошить их на мелкие кусочки и есть.

После этого никто из нас не спросит, почему этот дяденька так плохо выглядит.
Я прав?

Очень часто они прибывают сюда жить уже не слишком здоровыми. Здоровые жители кладбища… нет, ну где здесь смеяться…
Практически полностью ослепший мужчина.
Причина – перенесённая проказа.

Его зовут Энджело Агау.
Я знаю, среди нас есть доктора, и даже один судмедэксперт. И, пожалуй, только доктор не слишком удивится, когда узнает, что парню всего 26 лет.
Но среди них нет докторов. И никто из них не умеет не то что лечить, но даже поставить диагноз.
Никто из них не знает, почему этот человек уже полгода лежит в крайнем истощении и почти полностью парализованный. Он почти ничего не ест, не в состоянии даже откинуть одеяло, и давно уже ходит только под себя.

Полутёмный соломенный шалаш, земляной пол, гнилой матрас и свет сквозь стены. Над нами удивлённо кружится пара жирных зелёных мух, слышны только они, да чуть хриплое дыхание медленно умирающего человека.
Я всё время говорю о нём в настоящем, но, думаю, сейчас это уже неправда.
Энджело, из племени мундари, ты наверняка уже умер, ведь прошло уже ровно девять месяцев.
И похоронен ты скорее всего там же, где и умирал – на заброшенном кладбище Хай Малакаль.

Вернёмся к живым.
Девушку зовут Сара, Сара Пони. Она молча сидит и слушает, как Горе рассказывает её историю, слушает даже не сгоняя мух, обедающих на её прямых и неподвижных, как палки, ногах. Кажется, у неё полиомелит и мух она всё равно не чувствует.
Она не в состоянии ходить и ноги её мертвы.

Вот так выглядят обычные африканские ноги, и поражённые полио.
Одна мёртвая, две живых.

Да, тут же сидят верные подружки, вместе с грудными детьми.
Полиомелит, если кто не в курсе, это обычная такая болезнь в Африке, почти как насморк, и примерно такая же заразная.
P.S.Интересно, смог ли кто-нибудь сосчитать хотя бы до четырёх, глядя на предыдущие фотографии.

Выползаю из жилища гостеприимной Сары на такой свежий и чистый воздух Джубы.
Вдалеке, помахивая весёлым рыжим хвостом пыли катит большой белый джип по направлению к Оазис Кемпу.
На его широком боку красуется жирный красный крест.

Грудных детей, прописанных на этом кладбище, конечно же прививают, один раз.
И даже выдают медицинскую карточку.
А взрослые… они должны платить.

Я уже писал, что у них очень короткое детство.
Вот её начало, на могильной плите. И более жизнеутверждающее начало сложнее себе представить.

Вот ещё один вариант, на вонючей луковой куче.
Да, и сейчас сухой сезон, поэтому над малышкой так мало насекомых. Они очень нуждаются в обычных москитных сетках, иначе ребёнка не спасёт ни случайный Чукча Гек, ни даже медицинская карточка.

Подросшие могут сыграть в футбол, например, с юношеской сборной Уганды, обитающей неподалёку.
И, пожалуй, это единственное здесь развлечение, не считая воронежских конфет.

Их дети ходят в школу.
Эта школа расположена в чёрных ночных подворотнях Джубы, её филиалы разбросаны по самым роскошным помойкам Джубы, а столовая и буфеты открыты на Коньо-Коньо маркете.
И если они не усвоят какой-либо из уроков, то наказание будет суровым.

Они вырастут очень грамотными, эти дети кладбища Хай Малакаль.

А что же их родители?
Вот, молодая мама, на пороге своего жилища. В интерьере, так сказать. Мешает мне снимать этот рассказ, пытаясь улыбнуться. Наверное боится, что в ином случае получится не очень хорошая фотография.
Кто-то из нас смог бы улыбаться на её месте?

Эта девушка даже не пыталась улыбаться. Её муж умер, когда кроха только родилась. Никакой, даже случайной работы она теперь не найдёт и они живут только на то, что найдут на помойках.
На что они надеются?

На что надеется сестра Энджело Агау, уже полгода ухаживающая за своим братом?
Вон он лежит, в глубине своей палаты.

Даже этой девушке на что надеяться, после того, как она попала под колёса джипа?
На хорошего пластического хирурга?

Из местной прессы, копипастом: “ According to The Speaker of the Juba City Council Legislative Assembly … illegal occupiers of land in cemeteries, would be evicted” (The Citizen Juba, 15/11/11)
“в соответствии с … незаконно занявшие территории кладбищ, подлежат выселению. Газета “Ситизен” 15.11.11″
28 февраля 2012-го. Мужики на заброшенном кладбище Хай Малакаль строят новые шалаши.
И я не знаю, на что они надеются.

Им сложно найти работу, даже случайную.
Узнав, что они с Хай Малакаль, их гонят, предпочитая более покладистых угандийцев и кенийцев.

У западной стены кладбища даже есть что-то вроде утренней биржи труда, но она не пользуется популярностью.
Ну и на что им надеяться?

Периодически их пытаются выселить, но дело заканчивается небольшим сроком в тюрьме, а потом они возвращаются обратно.
Разве можно этих людей напугать тюрьмой, пусть даже суданской?

Так откуда они взялись, все эти обитатели кладбища, не воскресли же в самом-то деле? – воскликнет потрясённый южносуданской действительностью прохожий.
Я давно жду этого вопроса и ответ у меня готов.
После того, как 9 июля прошлого года была объявлена независимость, в страну сначала хлынули беженцы из Хартума, т. е. “большого” Судана. Это были люди, которые уже не могли или не хотели жить на арабском Севере и двинули на Юг, в надежде, что окажутся среди своих, тем более, что обещаний у молодого правительства было много и в самых сочных выражениях. Странно, что в Судане верят обещаниям правительства, это да. Они пришли из Хартума на заполненных по горлышко баржах… и большинство из них так и живёт в порту до сих пор. Там примерно такой же табор, но в чуть более лучших условиях.
Вторая волна беженцев хлынула в Джубу сразу после и не спадает до сих пор. Это уже жертвы межплеменных столкновений, жестоких и беспощадных. Так, например, ещё в конце января в Пиборе, на востоке страны, шли настоящие бои между луо нуэр и племенами мурле, с сотнями убитых и раненых. Пришлось вводить войска чтобы разнять драку, но последствия Джуба ощутила сразу же.
Нет, нилоты никогда не отличались возвышенными чувствами друг к другу, давно и чётко обозначив границы каждого из племён. Но в Южном Судане нашли нефть, а это означает, что кому-то придётся подвинуться.
Поэтому, я думаю, беженцы в Джубе ещё будут.

И прав этот парень, который копает яму на старом кладбище Хай Малакаль не для того, чтобы вырыть могилу, а для того, чтобы построить себе временное(?) жилище.
Ведь он-то не виноват, что в его стране до сих пор неспокойно?

Автор Влад Караваев. Источник.

Примечание редактора: Мнение автора статьи может не совпадать с мнением редакции.

Рекомендуем почитать:

«Кибера» – Автор Влад Караваев.

“Южный Судан. Джуба.” – Автор Влад Караваев.

“Непопулярная Африка. Эль моло.” – Автор Влад Караваев.

Электронное СМИ «Интересный мир». Выпуск №109 от 07.12.2012