Яков Внуков: «Моя мечта — построить за городом центр экспериментальной археологии».

Яков Внуков, менеджер культурно-исторических проектов, археолог и реконструктор, рассказал «Теориям и практикам» о методе экспериментальной археологии, проблемах исторической науки, личном опыте переживания истории, а также о том, почему людям скучно в музеях, какими свойствами обладает правильный лук, если речь идет не о фотографии в полный рост, и что такое пряслице.

— Что такое историческая реконструкция и что такое экспериментальная археология?

— Экспериментальная археология — это прикладная вспомогательная дисциплина истории, позволяющая отвечать на вопросы о материальной культуре прошлого. Понятие исторической реконструкции, на мой взгляд, равно понятию экспериментальной археологии. Для чего это нужно? Например, мы нашли в раскопе сосуд необычной формы со следами горения. Что это? Светильник? Музыкальный инструмент, попавший в пожар? Грелка или жаровня? А может быть приспособление для курения благовоний? Чтобы ответить на этот вопрос нужно сделать реплику — точную копию найденного сосуда, и путем эксперимента выяснить, для какой цели он лучше всего подходит.

— Какие еще есть примеры экспериментов?

— Есть производственные эксперименты: например, реконструкция ремесленных процессов. Это эксперименты по кузнечному делу — выковывание изделий, начиная ножами и заканчивая ледоходными шипами, треногами и котлами; эксперименты по производству стеклянных бус горновым способом; эксперименты по обработке кожи. К примеру, какие вещества и способы обработки должны были быть у мастеров в селе XIV века, чтобы сделать из «сырой шкуры» дубленую кожу, пригодную для изготовления обуви, найденной в этом же поселении.

Есть количественные эксперименты, нужные для сбора статистических сведений, помогающих понять жизнь отдаленных эпох. К примеру, недалеко от поселения начала Железного века по следам распашки найдено небольшое поле, и удалось определить его площадь. Могло ли это поле прокормить все село, или где-то по близости нужно искать еще поля? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно засеять подобное поле, собрать урожай и посчитать, сколько людей он мог прокормить. Подобные эксперименты могут дать много интересной информации о демографии, рационе питания и т.п.

Путешествия знаменитого Тура Хейердала — это тоже эксперимент. На копиях судов различных времен и народов — «Тигрис», «Кон-Тики», «Ра» — он исследовал древние торговые маршруты и их возможности.

Или еще пример: в мужской могиле Бронзового века найден круглый бронзовый предмет с небольшой ручкой. Это щит или крышка от котла? Тут нам тоже поможет эксперимент — делаем реконструкцию находки, а также воссоздаем предметы вооружения той эпохи, затем тестируем «щит» — эффективно ли он отражает удары, или его место на кухне.

Эти эксперименты необходимы, потому что, когда археологи находят что-то в земле, не всегда однозначно понятно, чем были найденные вещи, для чего служили человеку. В Великом Новгороде, в музее, стоит замечательный глиняный сосуд, почти как в моем первом примере, который, если верить надписи на музейной этикетке, является светильником. Но при подробном рассмотрении понятно, что для светильника этот сосуд слишком сложен и имеет ненужные светильнику отверстия и поддоны. Мы довольно много часов провели в обсуждениях со специалистами, нашими коллегами, что это такое может быть, и пришли к выводу, что, возможно, это небольшая печка-горн для плавки малых порций металлов или другой ювелирной работы.

— Почему случаются такие ошибки?

— К сожалению, мало кто из археологов хорошо разбирается в технологиях прошлого. Историческая наука устроена так, что в ней есть специалисты разного профиля, и археологам, по большому счету, разбираться в технологиях и не нужно. Археолог должен откопать и точно описать, что он откопал; еще сфотографировать и по возможности провести аналогии с находками из соседних памятников и дать датировку. А все остальное должен делать историк, который будет интерпретировать, давать объяснение — что это за предмет, какова история его возникновения: попал он в место раскопок торговыми путями или был сделан на месте. К сожалению, из-за того, что на гуманитарные науки в нашей стране выделяется мало денег, не всегда есть все специалисты. И «библиотечных» историков довольно мало, а их задачи — интерпретации — зачастую ложатся на плечи археологов. И иногда это вредит конечному результату.

Шлем из кургана «Черная могила», который был раскопан в 1872—1873 годах. Под насыпью были обнаружены остатки большого костра, на котором были сожжены трупы двух воинов, а также, вероятно, рабов и рабынь. В кургане были найдены орудия труда, женские украшения, мечи, кольчуги, наконечники копий и стрел, металлические сосуды, керамика и многое другое. Взято отсюда.

Я могу привести хороший пример. В 2002 году была опубликована научная статья «Простые луки из раскопок в Великом Новгороде», автор которой ввел в научный оборот некие деревянные предметы, трактуемые как обломки боевых или охотничьих луков. Это отдельное важное понятие — археолог вводит материалы или предметы в «научный оборот». И дальше остальные ученые, которые ведут исследование по смежной теме, будут пользоваться его официально опубликованными данными, так как, к сожалению, сами они не всегда могут покрутить в руках, например, шлем из «Черной могилы». Так вот, реконструкторы Алексей Овчаренко и Михаил Петров, давно интересовавшиеся историей лука, посмотрели публикацию, очень удивились и сказали, что луком это быть не может — деревянные детали слишком тонкие, древесина (осина и ольха) не дадут пружинящего эффекта. И Алексей с Михаилом доказали свои доводы экспериментально — изготовили из такого же дерева реконструкции описанных в статье луков.

Эксперимент показал, что лук не мог послать стрелу дальше 10 метров, потому что он слишком тонкий и не имеет пружинящей силы, которая посылала бы стрелу на дальние дистанции. Более того, они привели аналогии, и, судя по всему, эти пластины относились к частям ткацкого станка или были пружинами охотничьих ловушек на мелкого пушного зверя. Можно почитать о том, как проводился эксперимент, и о его результатах.

— Какие разработки в экспериментальной археологии ты провел за последнее время?

— В последнее время меня очень интересуют технологии производства бусин из стекла. Я понимаю, как сделать византийские бусины, найденные в Новгороде или в Херсонесе, методом лэмпворка, на современной горелке или на настоящем историческом горне. Понимая, что было под рукой у средневекового человека, опираясь на этнографические данные и на сохранившиеся археологические находки, в своей мастерской «Настоящее–Прошлое» я создаю инструменты и аутентичные средства производства и стараюсь повторить историчные бусины. Еще проводятся эксперименты, связанные с лодками: строительство самих лодок, расчет того, сколько они могут пройти за день, какое количество человек и часов требуется, чтобы идти против течения, по течению, на парусах, на веслах и так далее. Любопытно сравнивать полученные данные с тем, как летописи описывают скорость передвижения, и экспериментально проверять скорость передвижения боевого отряда, например, на лодках, верхом и в пешем строю.

А последняя работа, которая меня увлекла, — это реконструкция половецких нагрудников. Есть половецкие изваяния, найденные в большом количестве в степи, там у мужчин довольно странные бляхи — две на груди и одна между лопатками. Все археологи пишут о том, что «отличительной чертой половецких изваяний являются нагрудные бляхи». Всё. Что это за нагрудные бляхи, есть ли их находки, как они были устроены, зачем, почему они есть только у половцев — никаких ответов до нас не дошло. И официальных работ по этому вопросу нет. Соответственно, я в музеях нашел несколько предметов, которые, судя по всему, являются этими нагрудными бляхами. Опираясь на их устройство, я сделал реконструкцию подвижной системы ремней и латунных пластин, которая прижимает верхнее платье к груди, что, как мне кажется, облегчает верховую езду, особенно в кольчуге. Кольчуга обладает большой инерцией (она трясется на всаднике), и если ее плотно притягивать к груди, то становится легче, особенно если идти галопом или быстрой рысью.

Японский Храм Исэ — это святилище, которое состоит из сотни отдельных кумирен. Каждые двадцать лет старые здания разбираются и на их месте строятся новые, в точности повторяя изначальный проект. Это сопровождается огромными затратами. Последняя такая перестройка была в 1993 году, святилище тогда перестраивалось в 61-й раз. Следующее обновление произойдёт в 2013-м.

— Благодаря исторической реконструкции сейчас накопилось довольно много самых разных данных. Через какое-то время это станет официальным и обязательным методом?

— В учебных заведениях метод экспериментальной археологии точно должен применяться. Познавать на своем опыте эффективнее, чем читать о чужом в книжках. А еще иногда бывают такие истории: человек на кафедре археологии пишет работу по систематизации и классификации пряслиц. Его научный руководитель, когда диплом уже почти написан, спрашивает: «А что такое эти пряслица?» А тот ему отвечает: «Я не знаю. Мне все равно, что это, потому что я делаю систематизацию». На самом деле чудовищно! Задача такого исследования — сделать таблицу, как предметы менялись со временем, где они больше, где меньше; но для чего эти предметы служили, молодой ученый не знает. Но, по сути, откуда он должен это знать: в курсе истории не рассказывается о том, как использовалось пряслице, практической дисциплины «материальная культура» у студентов-историков нет, так что невозможно попробовать использовать это пряслице. И историк не будет знать, как пряслице насаживать на веретено, для чего оно нужно, как тянется нить и как формируется потом ткань.

Так что моя мечта построить центр экспериментальной археологии за городом, с копиями строений, с кораблями, с конюшнями. Он был бы интересным и научным, и туристическим объектом. У реконструкции как у вспомогательной исторической дисциплины большой образовательный потенциал. Кроме помощи археологам и студентам в понимании бытовых нюансов прошлых эпох, это еще и способ привлечь туристов, так как памятников ранней истории почти нет. И мы можем заполнить этот пробел реконструкцией памятников — крепостей, дворцов, поселений. Европейский и американский опыт очень широко иллюстрирует эту возможность: зачастую людям понятнее и интереснее реконструкция-новодел, чем подлинные ржавые железки и битые черепки в музее. Человек, не искушенный историческим образованием, приходя в музей, видит за стеклом битую посуду и какие-то сломанные ржавые вещи и часто вообще не понимает, что это такое.

Совершенно другое дело, когда этому человеку предлагается выстрелить из лука стрелой, которая сделана по всем правилам, сковать застежку для плаща, примерить костюм и доспехи. И после того как он приобрел личный опыт переживания истории, в музее он начнет узнавать экспонаты — вот лежит наконечник стрелы, это кусок кольчуги, а вон горлышко от кувшина, потому что видел все это на историческом фестивале или в центре реконструкции. Постепенно ситуация меняется — в ГИМе, например, ведется семинар «Научные реконструкции исторического наследия», а по праздникам — анимированные представления, на грани театра и уроков истории для детей и взрослых. Но это все находится в таком зачаточном виде и настолько медленно продвигается, что просто слезы.

—Я правильно понимаю, что такие проекты в Европе существуют очень давно?

— Большинство функционирует как государственные музеи, и на их базе проводятся и фестивали, и обучение студентов. Это есть в Польше, в Швеции, Дании, Норвегии, Англии. А викингами занимаются даже в Австралии. Есть такие австралийские негры-викинги, отличные парни.

— А зачем людям вообще знать историю?

— А черт его знает, если честно. Я могу дать несколько ответов, но не знаю, есть ли истина в самом вопросе. И, безусловно, каждый решает для себя: для кого-то знать историю так же естественно, как знать своих родителей. Мне кажется возможным сравнить историю народа или страны с историей конкретного человека. Сирота, конечно, может добиться высот в жизни и быть счастливым. Но человек, воспитанный в семье с хорошими традициями, имеет больше шансов на успех, так как он имеет колоссальный ресурс — опыт минувших поколений.

Чтобы успешно развиваться в XXI веке, абсолютно все равно, кто кого победил в Куликовской битве, и была ли она вообще; тем более, абсолютно все равно, насколько далеко летали скифские стрелы. Но я думаю, что знание истории является неким психологическим базисом для человека, опорой для его уверенности в себе, для его понимания своего места в современном мире и того, каким образом он в это место попал.

Учитывая, что наша страна вообще попала в очень интересное место, в прошлом наверняка таятся многие ответы на современные вопросы. Вот если мы умозрительно поставим точку на плоскости и назовем ее настоящее, поставим вторую точку и назовем ее прошлое, то линия между этими двумя точками будет задавать некий вектор, на котором будет находиться наше будущее. И если мы будем точку прошлого менять, то и вектор будет менять свое направление: изменяя прошлое, мы будем менять будущее. (Увы, этим принципом зачастую пользуются политические партии, которые пытаются переписать историю в своих интересах.) В той или иной форме человечеству, и социальным группам, и отдельной личности нужна опора на прошлое. То, как влияет на нас исторический опыт, нами не всегда до конца осознается, и зачастую мы не придаем этому значения. Но контролировать мы можем только те процессы, которые осознаем, значит, чтобы до конца понять себя, нужно разобраться с тем, что мы унаследовали из прошлого. Это дает нам возможность более осознанного бытия. Осознанное бытие позволяет нам, пересмотрев ценности, пришедшие из прошлого, более эффективно действовать в настоящем и строить более эффективное будущее. И, в общем, нужно знать прошлое, чтобы лучше понимать себя.

— Куда и как приходить, чтобы заняться экспериментальной археологией?

— Посмотреть, что это такое, можно на исторических фестивалях. Фестивали, к которым я приложил свою руку и за историческую адекватность которых отвечаю, это «Городецкое гульбище» и «Времена и эпохи». Еще можно приехать в Крым на фестиваль «Евпаторион», посвященный античности. Для занятий исторической реконструкцией можно поискать разные клубы — в зависимости от интересующих эпох и стран: Рим, германцы, Древняя Русь, Европейское средневековье, московские стрельцы, Наполеоновские войны, Великая Отечественная война, — и спросить, берут ли они «новичков».

Автор Ксения Романенко. Верхняя фотография: автор Максим Меньшиков. Взято: THEORY&PRACTICE.

Электронное СМИ «Интересный мир». Выпуск №38 от 02.02.2012

tweet