Троицкое. Психбольница №5 тюремного типа. Часть 1.

В 1902-1907 годах в болотистых лесистых местах, мало пригодных для земледелия и неудобных для проживания, вдали от хороших дорог и подальше от местной железнодорожной станции, в селе Троицкое Московской губернии (бывшем имении князей Оболенских) построили огромную психиатрическую лечебницу «для призрения душевнобольных преступников, опасных для общества» – ныне психиатрическая больница №5. Главной ее особенностью является то, что с самого начала существования и до нынешних дней, эта больница хотя и несколько раз меняла название, но всегда сохраняла свое предназначение – изоляция и лечение людей, отличающихся от других не только психическим расстройством, но и асоциальным поведением. Т.е. в первую очередь сюда отправляли тех, кого неискушенный обыватель склонен называть «буйными» и «маньяками». Здесь, в психиатрической больнице №5 и сейчас не скучно. 

Здесь на площади более 12 гектар в 29 лечебных отделениях содержится более 2000 пациентов, отобранных по принципу «самые опасные для общества». Плюс врачи, обслуживающий персонал, технические специалисты, охрана. Это напоминает маленький город и большую тюрьму одновременно. С учетом специфики заведения эта больница стала одной из самых крупных в Европе и, возможно, в мире.

Необходимость создания крупной психиатрической лечебницы в России была очевидна задолго до открытия будущей психбольницы №5. Еще в 1867-м году за 40 лет до открытия лечебницы московский губернатор В.А. Долгоруков докладывал об острой необходимости существования такого заведения. Московское городское управление писало: «душевнобольные привозятся в Москву чуть ли не из всех городов России и здесь бросаются на произвол судьбы на улицах или на вокзалах железных дорог». И еще цитата: «около 30% составляли больные с затяжными формами душевного расстройства, по характеру своих болезненных припадков представлявшие, вне специального призрения, безусловную опасность для окружающих, для самих себя».

Таких людей родственники часто привозили в Москву и оставляли на улицах и вокзалах. Это было актом милосердия, а вовсе не жестокости, как может показаться на первый взгляд. В голодной русской деревне неспособного к труду душевнобольного элементарно переставали кормить, справедливо полагая, что в трудные времена лишний кусок хлеба перспективнее отдать нормальным детям, чем взрослым сумасшедшим. Душевнобольные пачками гибли от голода, вешались и топились в припадках и просто от безысходности, а меньшая часть погибала от увечий, случавшихся с ними по причине неадекватного поведения. Смертность была огромна. В таких условиях вывезти душевнобольного родственника в Москву (оторвавшись от крестьянских забот и понеся путевые расходы), и бросить у церкви, на улице или вокзале, где психбольной мог выжить, собирая милостыню, – это было актом милосердия.

К огромному числу привезенных в Москву со всей страны обычных сумасшедших, также прибавлялось некоторое количество уголовных психбольных или симулянтов, которые были уголовными преступниками, но освобождались судом от наказания по причине видимой невменяемости. Провести психиатрическую экспертизу многим российским подсудимым не представлялось возможным, и суд полагался более на здравый смысл, чем на врачебно-экспертное заключение. Таких людей негде было обследовать и тем более негде лечить, а в тюрьму их не сажали. Они съезжались в Москву и заполняли московские улицы и другие общественные места по тем же очевидным причинам, по которым и сейчас делают это нарушители закона. Вот почему строительство огромной психбольницы-тюрьмы около Москвы было острой необходимостью.

Такой стиль заведения совершенно не соответствовал ожиданиям прогрессивных гуманистически-ориентированных психиатров и земских общественных организаций, которые стремились воплотить мечту не о больнице-тюрьме, а о больнице-доме-санатории для душевнобольных. Но государство продвигало идею больницы-тюрьмы. В столкновении идей и интересов победило, конечно, государство. Трудно сказать, к сожалению или к счастью. На одной чаше весов отдельные случаи издевательств персонала над пациентами. На другой чаше весов отдельные случаи убийств и изнасилования медперсонала и местных жителей, совершенные сбежавшими пациентами данного заведения. Долгое время в истории этой больницы санитары назывались надзирателями. А врачи… врачи оставались врачами, совершающими ежедневный нелегкий труд помощи и жизни бок о бок с опасными неизлечимыми людьми за, в общем-то, не огромные деньги.

Поскольку будущая психбольница №5 изначально проектировалась, как заведение тюремного типа, это отразилось на всем архитектурном облике данного комплекса. Некоторые исследователи полагают, что автором проекта был архитектор, создавший знаменитую петербургскую тюрьму «Кресты». На эту мысль наводит и вид сверху на больничные постройки. В плане отчетливо проглядывается сочетание форм крестов и заглавной буквы Н по имени российского императора Николая Второго. Однако, даже заложенных в проекте систем безопасности и изоляции оказалось недостаточно. Позже больница-тюрьма многократно достраивалась, добавлялись решетки и постоянно запертые металлические двери, появился высокий забор, системы видеонаблюдения, вооруженная охрана.

По рассказам местных жителей, последний групповой побег состоялся в 2006-м году. Примерно тогда же где-то в середине 2000-х была история с захватом заложников пациентом психбольницы №5. А 1-го января  1982-го года произошла другая знаменитая у местных жителей история. Группа психбольных подростков сделала себе подарок на Новый Год. Они убили медсестру, завладели ключами, блокировали часть персонала и вырвались в подмосковные леса. Холодной зимой без теплой одежды, еды и здоровой психики они не долго продержались на воле и были найдены обмороженными и полумертвыми. Еще периодически случаются одиночные побеги. Сумасшедшие бегут за свободой, сексом и насилием в близлежащие села. Говорят, спецподразделениям в таких случаях отдают приказ стрелять на поражение. Так гласят местные легенды…

Кстати, о специфике местной жизни. В абсолютном большинстве российских населенных пунктов больница находится на территории поселка или города. В Троицком наоборот, дома находятся на территории больницы, хотя и с внешней стороны забора, конечно. В паспорте в штампе о постоянной регистрации на месте названия улицы может быть написано ПБ-5, т.е. психиатрическая больница №5. У нас в стране много еще советских лирических песен про улицу, на которой ты родился и вырос. Интересно, что можно спеть про улицу ПБ-5?

Продолжение ЧАСТЬ 2.

Авторы психологи Ширяевы Игорь и Лариса

Электронное СМИ «Интересный мир». 09.01.2012