Поездка в Киргизию сложилась и спонтанно, и планируемо одновременно. Спонтанно, потому что принял решение ехать всего за месяц до экспедиции, а планируемо, так как еще со времени восхождения на Эльбрус год назад мечтал пойти на Пик Ленина. Мечта эта была где-то далеко, думал, что обязательно схожу когда-нибудь, может даже в следующем году. Но так как нужна была серьезная подготовка и покупка снаряжения, решение все откладывал. Физическая подготовка у меня была, в горы на высоты в 5600 уже ходил (Эльбрус, Базовый лагерь Эвереста). В течение последнего года я систематически занимался: бегал каждые выходные по 15 км, на велосипеде иногда по 100 км, зимой – на беговых лыжах по 25 км. Я рассчитывал, что готов, но оказалось, совсем не так.
Как я на своем примере понял потом, в горы нельзя ходить на пределе своих возможностей, нужно, чтобы сил хватало не только подняться, но и спуститься, и причем – вовремя. На подъем тратишь только треть сил и основные нужны на то, чтобы спуститься.
Начало поездки как-то не заладилось. Сначала наш рейс перенесли на сутки, и мне пришлось два раза ездить в аэропорт Домодедово. Так как я был не один такой, то отъезд группы из Оша в Ачик-Таш перенесли с утра воскресенья на вечер. Прилетев в Ош, я обнаружил, что рюкзак, который сдавал перед вылетом, со мной не прилетел, а остался в Домодедово. Прилетел только баул, который я отдал в аэропорту еще во время моего первого приезда в аэропорт в Москве. Мне пришлось провожать вечером мою группу, которая погрузившись на 5-6 автобусов уехала в Ачик-Таш, а я остаться ночевать в Оше. Странное было ощущение — смотреть на группу, которая загружается в долгожданные автобусы, а ты смотришь на это все и не едешь. На следующий день я утром с первым прилетевшим рейсом забрал свой рюкзак и отправился догонять свою группу. Еще накануне вечером я созвонился с Аксай Трэвел и выяснил, что у них едет технический директор на УАЗике в понедельник, и я к нему присоединился.
Первую половину дня я погулял по Ошу: поел местной еды, положил денег на местную симку и поменял деньги. В обед за мной заехал водитель и мы отправились в путь. По дороге в Ачик-Таш выяснилось, что двигатель у машины дал трещину и ее когда-то заварили не полностью. Теперь он дает течь и нужно постоянно подливать масло. Как назло, у водителя закончилось масло, и двигатель УАЗика постоянно перегревался, поэтому после каждого перевала мы останавливались, набирали в свободные бутылки воду из холодных ручьев и поливали радиатор. Так я добрался к вечеру понедельника в Ачик-Таш. В общем счете я потерял не так много времени, так как моя группа приехала утром, а я нагнал их уже вечером.
Мы пробыли две ночи в Ачик-Таше, за это время я успел сходить в радиалку на ближайшую гору, набрав высоту 3990 метров. У меня успела разболеться голова и смог начать процесс «акклиматизации», который обычно у меня проходит очень бурно и оставляет мало приятных впечатлений.
На утро второго дня мы вышли в направлении базового лагеря на 4400, отдав часть вещей на перевозку лошадьми. У меня получился баул для транспортировки весом 19 кг. Плюс еще килограмм 15 я тащил на себе в рюкзаке. Мы вышли в 8.00 утра, через час я уже был на луковой поляне, и только к 14.00 в самом базовом лагере. Солнце начало палить ко второй половине дня, и я шел, изнуренный жарой до пункта назначения. К моему приходу многие уже поставили палатки, поэтому мне оставалось установить свой Marmot на оставшемся «пятачке» рядом с ручьем. Через ручей виднелись желтые палатки Red Fox компании Аксай Тревел.
Возможно, из-за солнца, а может и из-за красивых видов, но базовый лагерь мне пришелся больше по душе, по сравнению с Ачик-Ташем. Здесь открывалась огромная и красивая панорама стены Пика Ленина. Вдали можно было разглядеть тонкую нитку тропы и маленькие черные точки альпинистов. Так на второе утро, когда мы все вышли из палаток, чтобы почистить зубы и умыться, то увидели, как с этой стены сходит огромная лавина. Она шла для нашего взгляда относительно медленно, но я мог представить, что будучи «там» — скорость ее огромная. Она медленно продвигалась вперед, и ее траектория стала пересекать тропу. Вдруг мы все увидели, как черные точки альпинистов стали быстро перемещаться горизонтально вправо от лавины. После ее схода они еще какое-то время оставались на месте, а затем стали возвращаться медленно на тропу. В этот день, как мы узнали позже, все прошло без происшествий, только унесло несколько рюкзаков отдельных альпинистов, ведь им пришлось их бросить, убегая от лавины.
На второй день у нас были ледовые учения – мы одели все необходимое снаряжение и выдвинулись всей группой на ледник к подножию Пика Ленина. Там мы разбились по связкам и прошли несколько раз траверсом по леднику, учась ходить в связке, держать с нужной стороны ледоруб.
Вернувшись в лагерь мы разбились по связкам, получили высокогорную палатку Канченджанга и продукты. В нашей связке было 5 человек. Мы разделили примерно поровну по рюкзакам общее снаряжение и легли спать пораньше. В нашей связке мы решили встать раньше на час назначенного времени, чтобы успеть собраться и выйти вовремя – выход был в 05.00 утра. Собрали рюкзаки, заварили термоса, позавтракали и вышли. К 6.30 мы были уже у начала подъема. Одели кошки, каски, взяли ледорубы и начали восхождение. Первый подъем на 5400 был достаточно сложным. Мы перепрыгивали трещины, поднимались по крутым склонам по веревке, обходили сошедшую лавину. Я шел в темпе общей группы, но понимал, что иду на пределе своих возможностей. Где-то на 2/3 нашего пути двоим из нашей связки стало очень плохо. Они шли медленно, и нам приходилось периодически останавливаться – давать им возможность отдохнуть. Мы дошли до лагеря на 5400 за 8 часов. Теперь нужно было ставить палатку. Трое из нашей группы сидели на снегу и страдали от горняшки с приступами головной боли. Мне тоже было не по себе – от резких движений болела голова, но в целом ощущал себя сравнимо неплохо. Я выбрал место для нашей будущей палатки и принялся расширять платформу. Через пару часов, с помощью еще двоих участников нашей связки мы поставили палатку.
Лагерь на 5400 был разделен на две части, обе расположенные ближе к каменной гряде. До трагедии в 1990 году он располагался на пологом участке, но как раз под склоном, с которого сошла лавина. Никто от лагеря особо далеко не отходит, т.к. вокруг него много трещин. В одну из таких трещин рядом с нашей палаткой мы выбрасывали мусор. Даже общественный туалет располагался всего в 20 метрах от наших палаток и представлял собой открытое со всех сторон пространство, на котором все делали свои дела. Никто уже особо не стеснялся: женщины, мужчины, подходили, снимали штаны и опорожнялись. Восприятие настолько здесь меняется, что даже на такие вещи здесь не обращали внимания.
Канченджанга явно была не рассчитана на 5 человек и ночью нам пришлось спать на боку. Я спал у самого выхода и всю ночь на меня задувал снег. Но зато рядом был свежий воздух и хоть какая-то свежесть. Со стен палатки капала вода, так, что утром у нас в палатке был полноценный дождь. Одному из альпинистов нашей связки было очень плохо – у него болела голова и поднялась температура. На следующий день был акклиматизационный выход на высоту 5800. Мероприятия это было достаточно разрозненное – каждый сам по себе или в группах выходил на тропу, доходил до высоты, до которой мог дойти и возвращался обратно. Володе в этот день стало совсем плохо и он вернулся обратно в лагерь 4400, а далее в Ош. Во вторую ночь мы уже ночевали троем, т.к. Володя и Гриша пошли вниз. Переночевав вторую ночь, мы утром собрались, оставили палатку, еду и теплые вещи и выдвинулись вниз.
В лагере 4400 после 5400 кажется, что есть все блага цивилизации и высочайший уровень комфорта: личная палатка, вода в ручье, обеденная палатка и ежедневное трехразовое питание. Мы, словно, оказались в санатории. Пробыв в этом санатории 2 дня и набравшись сил мы вновь пошли на 5400. В этот раз мы начали путь в связке троем, и я добрался до лагеря за 6 часов по сравнению с 8 часами в прошлый раз. Не зря говорили, что во второй раз будет подниматься намного проще – так оно и было, организм лучше переносил высоту после акклиматизации. Возможно, сказалось и то, что на этот раз нужно было тащить меньше вещей.
В лагере на 5400 стояла достаточно плохая погода и по прогнозу ближайшее погодное окно было только через 3-4 дня. Мои два товарища по связке решили переночевать одну ночь на 5400 и спуститься вниз, чтобы переждав погоду – попробовать вершину во второй выход. Я же решил остаться на 5400 и в случае, если группа на второй день решит идти дальше – присоединиться. Так оно и случилось, после второй ночи мы выдвинулись на 6100.
Меня определили в новую связку – в палатку, в которой один человек ушел вниз. Дорога на 6100 состоит из двух подъемов, оба крутых, первый из которых менее продолжительный, а второй, на саму гору Раздельная – долгий и изнурительный. Снег в этот день был мокрый, глубокий, видимость очень маленькой, мы шли и месили кашу горными ботинками. Второй подъем совершенно выбил меня из сил. Мы шли по 50-60 метров, садились в глубокий снег и отдыхали. Опять поднимались, изо всех сил штурмовали гору, потом плюхались с рюкзаками в глубокий снег и снова переводили дух. В этот раз мы несли с собой палатку, еду и все теплые вещи, так что вес моего рюкзака ощутимо давал знать. Изредка я поглядывал вверх, но складывалось ощущение, что эта гора является просто бесконечной. Минуты складывались в часы, часы летели один за одним, но мы совершенно не приближались к вершине. Наконец, когда я совершенно уже выбился из сил – показалась вершина. Хотелось поскорее добежать до нашего предполагаемого лагеря и отдохнуть, но даже и на это сил не было. Оставалось только медленно, шаг за шагом идти вперед. Далее показались знакомые лица, палатки Канченджанга и наш будущий лагерь. Я достал из рюкзака лопату и начал раскапывать платформу для нашей палатки. Погода была очень плохая, был сильный ветер и снег. Все палатки в лагере были либо в снежных ямах, либо со всех сторон окружены снегом, это хоть как-то спасало от ветра.
Мы поставили палатку, залезли туда четвером и весь оставшийся день и вечер топили воду, пили чай и заливали термоса. На следующее утро одна из участниц нашей связки решила пойти вниз. Для неё 6100 это и была вершина. На ее место вскоре пришел новый участник. Мы провели весь следующий день в палатке – лежали, топили снег и разговаривали. Вечером нам сообщил Руслан, что завтра утром выходим на штурм вершины. Вечером мы собрали вещи, залили термоса и легли спасть.
Подъем был в 01.00 ночи. Я немного еще полежал до 01.30 и заставил себя подняться. Все в палатке молча собирались. Ни каких разговоров, обсуждений. Напряжение стояло в самой атмосфере сборов. На улице была морозная погода, снега не было и это был хороший знак.
Группа вышла в 03.00 ночи и начала спуск с Раздельной. Я замешкался со сборами и пытался побыстрее одеть страховочную систему. Второпях я одел кошки раньше системы, поэтому мне пришлось их снимать и одевать систему. В общем, вышел я на 10 минут позже и устремился за нашей группой. Всю дорогу до ножа между нами сохранялось расстояние, и я никак не мог их догнать. Хоть расстояние и сокращалось, но не мог я встать в строй. К тому-же еще система постоянно сваливалась с меня, а остановиться, затянуть я не хотел, так как боялся потерять время. Где-то в начале ножа мне удалось догнать нашу группу, но я все-же остановился и что есть силы затянул «проклятую» систему. Еще немного, и я уже карабкался вверх по ножу вдогонку устремляющихся вверх фонариков. Когда мы поднялись после ножа – солнце уже взошло и открылись удивительной красоты виды гор, но я не особо обращал на них внимание – нужно было идти-идти-идти. Пройдя нож – группа ждала всех, кто отстал, в том числе и меня. Я был предпоследний, кто поднялся на нож, и Руслан сказал мне идти обратно, так как я медленно иду, а также попросил отдать рацию. Я ответил, что вышел позже и были проблемы с системой, рацию также ему не отдал, сказав, что брал ее для себя. К слову, у Руслана не было в наш выход на вершину рации, т.к. все сели еще на Раздельной. Далее я старался идти в первых рядах, держа темп группы. Однажды Юля мне сказала, что у нее замерзли ноги. На ближайшем привале мы сняли с нее обувь и растирали ноги, далее положили греющие химические стельки и двинулись далее. Так мы прошли «каменную поляну» и поднялись на плато Парашютистов.
На самом плато я начал терять темп. Наша группа растянулась где-то на километр, и я шел, скорее ближе к концу. За мной еще шли человек 5-7. Становилось все труднее и труднее идти, каждый шаг давался с большим усилием, а их нужно было сделать еще очень много. Я шел, но мой темп становился все медленнее и медленнее. В какой-то момент группа с Русланом ушла совсем вперед, поднявшись на одну из возвышенностей все остановились и сидели – ждали чего-то. Время было как раз связи с Ермачеком (12.00), и я подумал, что Руслан ждет меня, когда я дам ему рацию. Я устремился, что есть сил на этот «пригорок», но как не старался – шел очень медленно. Дойдя до основной части группы я узнал, что Руслан не знает, куда дальше идти. Я отдал ему свою рацию и сел передохнуть. Отойдя от него заметил, что Юля начала плакать, она очень устала и хотела вернуться. Мне было жаль ее. Далее собралась группа людей, которая решила повернуть обратно, около 5 человек, и как я узнал позже – она ушла вместе с ними.
Прошли двое каких-то мужиков, сказали, что тоже бегали – искали вершину, но не нашли и возвращаются обратно. Руслан убежал куда-то вперед искать дорогу, а вся группа осталась сидеть на снегу. В какой-то момент все подошли к нему и начали что-то обсуждать. Я тоже подошел и сказал, что у меня есть навигатор и мы решили идти по нему. Поскольку сил у меня уже было мало и шел я медленно, предо мной шли по очереди ребята, а я, держа в руке навигатор, указывал путь. Так мы шли какое-то время, пока Руслан не ушел вперед, видимо вспомнив дорогу, и вся наша группа устремилась за ним. Я же остался идти позади по флажкам, которые расставлял Руслан.
Так я шел один час или два, пока не встретил Василия, с которым мы были в одной палатке на 6100. Он медленно пошел за мной. Еще за нами шел какой-то мужик, и как я выяснил позже — это был Алексей, руководитель из харьковской группы. Мы шли очень медленно, и Алексей через некоторое время обогнал нас. Через некоторое время мы подошли к крутому подъему и не могли найти ближайшие флажки. Время было уже достаточно много, сил больше не было, погода начала очень сильно портиться, а подниматься нужно было высоко. Я не мог найти следов нашей группы, их уже к тому времени замело, а это значило, что нам нужно было тропить самим, что значительно снижало наши шансы дойти. Василий предложил идти обратно. По времени было где-то 14.30, а значит прошло время, до которого необходимо было подняться на вершину. Василий продолжал уговаривать меня пойти обратно. Я понимал, что осталось до вершины не так много и, если сейчас повернем обратно, то все силы, потраченные на экспедицию будут потрачены зря, ведь до вершины мы не дойдем. Так мы стояли и размышляли, что делать дальше. В какой-то момент я действительно был готов повернуть в обратную сторону, но было ужасно обидно возвращаться, когда до вершины осталось совсем немного. Еще раз подумав и вздохнув, я сказал Василию, что все равно пойду вверх, в своих силах я достаточно уверен, т.к. у меня есть горелка, баллон, 2 навигатора, лопата. Он подумал и сказал, что идет со мной.
Мы устремились штурмовать эту гору, перед которой стояли все это время. Пойдя немного я опять увидел флажки и был им очень рад, это значит, что мы идем в правильном направлении. Взобравшись на гору мы вышли на небольшое пологое пространство, проходили мимо каких-то стоянок. Вдруг я увидел наших ребят, которые уже возвращались с вершины. Они подошли к нам, и Руслан предложил идти за ними, т.к. было уже около 15.00, а до вершины нам идти еще 2 часа. Я взял у него рацию и сказал, что мы попьем чаю, отдохнем и подумаем, что будем делать. Они пошли дальше и достаточно быстро скрылись из виду. За ними шли еще 2-3 человека, которых я по ходу поздравил с взятием вершины. Мы попили чаю и долго не думая решили идти вверх. Оставалось всего 80 метров по вертикали, и я просто уже не мог повернуть назад. Я шел уже очень медленно, ноги были свинцовыми, меня мучала постоянная отдышка и катастрофическая нехватка кислорода. Я испытывал на себе всю прелесть горняшки. Нам оставалось преодолеть еще два подъема — и мы будем на вершине. Перед вторым и последним подъемом мы оба поняли, что это и есть вершина. Василий ускорил шаг и значительно обогнал меня, через некоторое расстояние он сбросил рюкзак и ушел дальше. Я как ни старался приказать своим ногам идти скорее, но они не слушались меня. Я продолжал идти достаточно медленно. Я также сбросил рюкзак, но идти от этого быстрее не стал. Еле-еле, я все же зашел на вершину, это было 01 августа, в 16.33 ровно.
От усталости у меня просто не было сил радоваться, что мы на вершине. Я сел на какое-то время отдохнуть и не мог сдвинуться с места. Потом, пересилив себя, встал и направился к бюсту Ленина. Только теперь ко мне начало приходить смутное понимание, что я все же на вершине, я сделал это. Я просто не мог этому поверить, что мне все-же удастся взойти. Погода была плохая, вокруг было молоко и с вершины ничего не было видно. Мы сделали несколько фотографий, пару видео и нужно было спускаться. На вершине мы были только 20 минут.
Василий начал достаточно быстро спускаться вниз, а у меня просто ноги не шли. Он кричал мне «Давай быстрее!», а я, хоть и хотел, но просто ничего не мог с собой поделать. «Ноги, ноги, давайте шевелитесь!!!» — кричал внутри себя я. Мы захватили брошенные рюкзаки, попили немного остававшегося чаю и двинулись дальше. Мести начинало все сильнее и сильнее, так что замело следы, по которым шли мы и наша группа, так, что мне оставалось только идти по флажкам. А это значило, что необходимо было тропить. Я также постоянно сверял свой путь с записанному треку на часах. Василий шел позади меня, так как ожог сетчатку глаз и ничего не видел. Хоть мы и шли обратно по флажкам, но местность для меня была совершенно незнакомая, словно я был первый раз здесь. Так, медленно мы продвигались по обратному пути. Мои часы начали обледеневать, и мне приходилось периодически протирать их перчаткой, чтобы хоть что-то там разглядеть. Мы спустились на плато и начало смеркаться. Какое-то время мы шли в сумерках, пока было видно флажки, но как только начало реально темнеть, идти стало достаточно сложно. Не было видно ничего, даже если тропа уходила вниз, то ее просто не было видно. Мы решили остановиться, немного передохнуть и выйти на связь в запланированное время в 22.00. Я сообщил по рации, что мы остались на высоте 6900, Юрий сказал нам, чтобы мы оставались на месте и ждали его. Я решил так и поступить. Чай у нас уже закончился в термосах к этому времени, и мы решили затопить горелку не сколько для того, чтобы попить, а чтобы просто согреться. Несмотря на наши все старания — горелка не зажигалась. Василий даже выкинул вещи из рюкзака, мы поставили горелку в него, но и теперь не было результата. Я понял, что газ замерз и предложил согреть в куртках баллон. Мы по очереди брали замерзший баллон к себе в пуховики, но оттаявшего газа хватала лишь на 5 секунд, не более. Ветер нарастал, и мы реально начинали замерзать. Я понял, что шансов дальше пытаться зажечь горелку у нас нет и нужно как-то укрыться от ветра. Василий попросил у меня перчатки, т.к. его совершенно промокли. Я отдал ему свои перчатки, оставшись в одних верхонках. Потом я достал лопату из рюкзака и предложил выкопать пещеру. Сначала он очень скептично относился к данной идее, но выбор был у нас небольшой. Мы поставили квадратом наши 4 палки и начали копать. Я собрал лопату и сделал несколько движений по копанию ямы, но сил у меня хватило реально не на много. Далее за дело взялся Василий и через некоторое время у нас была выкопана яма по пояс. Я снял кошки, положил рюкзак на дно ямы и сел на него. Здесь уже не было ветра и было намного комфортнее. Василий достал посеребрённый мешок, но он был рассчитан на одного. Он сел в яму рядом со мной, одел его на себя до плеч и предложил мне залезать. Я засунул голову в этот мешок, но смог залезть только до плеч, остальная часть тела была снаружи. Ветер что есть мочи трепыхал наш мешок, так что мы двумя руками держали его, чтобы не сдуло. Василий постоянно кричал: «Не порви его!». В мешке оказалось действительно теплее, можно было хотя бы вдыхать хоть немного согретый воздух, а также уже не мерзли руки. Но побыв в нем пару минут, заканчивался воздух и приходилось поднимать его, как рыбе — хватать ртом воздух и одевать его на голову обратно. В 00.00 я попытался, сидя в мешке выйти по рации на связь, но была тишина. Никого не было! Я подумал, что он решил не выходить с нами больше на связь, узнав о нашем добровольном решении продолжить подъем. Стало грустно и как-то не по себе, но нужно было продолжать бороться за жизнь. Мы продолжили наше сидение в снежной яме и в посеребрённом мешке на одного человека, постоянно выныривая из него за кислородом. Так продолжалось достаточно долгое время, пока я не начал уставать от этих движений по натягиванию на себя мешка и выныриванию из него за кислородом. Меня начала охватывать слабость и хотелось просто сидеть, хоть и без этого мешка. Я окончательно вылез из него и сел рядом. На меня начала нападать дремота и не хотелось больше сопротивляться, а просто отдохнуть. Я закрыл глаза и начал впадать в дремоту. Было просто хорошо вот так сидеть. У меня постоянно были белые вспышки по краям глаз, но я уже перестал на них обращать внимание. Словно все освещалось перед внутренним взором, и я уже не мог различить, то ли это «освещение» происходит только у меня, то ли действительно все вокруг освещается. Я не придавал этому больше никакого значения. Я начал видеть палатку в 5 метрах от себя, а также какую-то девушку, которая высовывалась наполовину в нашем направлении и протягивала термос с чаем. Я окончательно успокоился и понял, что все в порядке: «Рядом люди и горячий чай, а значит все будет в порядке». Рядом сидел Василий и постоянно кричал мне: «Макс, не спи! Макс, вставай!». В какой-то момент я начал понимать, что засыпаю и это ничем хорошим не закончится. Василий начал расталкивать меня, чуть ли не силой принуждая подняться. Я решил собраться с силами и попытаться встать. Удалось мне это не просто, так как частично я был уже заметен снегом. Мы встали, стояли и думали, что дальше делать. Василий предложил стоя натянуть на себя мешок. Мы начали это делать, но порвали его. От мешка остались одни лоскутки. Василий дал мне какую-то часть его. Я положил его себе на лицо, так, что дувший на меня ветер удерживал ее. Мне было уже все равно, я просто стоял. Василий обвязал вокруг себя остатки мешка, чтобы согреться. Оставаться здесь было бессмысленно. Если садишься в яму — начинаешь засыпать. Если стоишь — начинаешь замерзать от ветра. Нужно было что-то делать, но что? Кто нас отсюда спасет, сколько нам еще оставаться в яме? Нужно было хоть как-то двигаться, чтобы согреться, и я решил пойти по тропе.
Я начал искать рюкзак на дне ямы, но он уже был глубоко засыпан снегом. Далее я начал надевать кошки, но это оказалось не так просто. Пока я надевал их, ветер успевал надуть мне под ботинок снега, так что мне приходилось снимать кошку, очищать подошву ботинка и снова пытаться надеть кошку. Делать это приходилось голыми руками, т.к. верхонки полностью обморозились и ими можно было легко рубить снег. Они больше походили на две железные трубы с заваренным дном, которые я надевал себе на руки. После продолжительного времени мне все же удалось одеть кошки, но я обнаружил, что не чувствую кончиков пальцев на правой руке. Словно на каждом пальце моей руки был надет железный наконечник, который я совершенно не чувствовал. Мне стало жутко обидно за пальцы, и я стал что есть силы их растирать, но эффекта не было, они так и оставались бесчувственными. У меня не было испуга, но скорее жуткая обида, что отморозил себе пальцы. Ничего не поделаешь, нужно было двигаться из ямы. Когда мы вылезли из неё, то не узнали наши палки. Они превратились в белы трубы с наростом льда по направлению ветра. Толщина льда была около 3 см. Я счистил этот лед и взял палки в руки. Было еще темно и флажков не было видно, поэтому я пытался идти по навигатору. Каждый шаг давался очень сложно, дул ветер и не было ничего видно. Так мы шли около 15-20 минут. Я выдохся и предложил Василию повернуть обратно в яму, идти в таких условиях было еще хуже, чем сидеть. А в условиях темноты мы не видели ландшафт и могли упасть на каком-нибудь спуске. На обратном пути я еле-еле разглядел яму, которую уже начинало заметать. Мы достали лопату и выгребли из нее снег. Я подложил под себя рюкзак и опустился на дно ямы. Периодически я вставал, ходил взад и вперед ямы, чтобы согреться и снова садился. Так прошло час или два, пока не начали рассеиваться сумерки. Мы приняли решение идти.
Я вышел из ямы и не мог понять, в каком направлении нам идти. Немного припоминая, из какого направления мы пришли — я определил направление. Периодически протирая часы от постоянно возникающего обледенения мы двигались по навигатору и по флажкам одновременно. Если флажки пропадали из виду, я шел по навигатору, через некоторое время они снова появлялись и тогда я уже шел по ним. Василий сказал, что нужно вызывать срочно помощь и стал просить меня связаться с нашим лагерем, я включил рацию и тщетно пытался хоть с кем-то связаться: «База, прием! База, прием!», но никто не отвечал. Я убрал рацию обратно в пуховик, и мы двинулись дальше. Так мы шли очень медленно по флажкам, медленно переступаю с ноги на ногу и ища в темноте очередной красный «символ жизни на палочке». Через некоторое время я определил по навигатору, что мы идем в противоположном направлении, и мы пошли обратно.
Вот наступило утро и на часах уже было 7.00 утра, а это значит, что можно попытаться выйти на связь с лагерем. Я вытащил второпях рацию и начал кричать «База, прием! База, прием!», и тут раздался долгожданный ответ «База на связи». Это был Сергей с лагеря 4400, как же я был рад его слышать! Я сказал ему, что мы идем на спуск. Он ответил, что понял и передаст это Юрию.
Мы решили сделать привал. Вот мы стоим посреди белой пустыни, бессонная и изнуряющая ночь позади. Крепчает утренний мороз, но на него уже не обращаешь особого внимания. Безумно хочется пить. Василий достал сало и дал мне пару кусков. От ужасно мучающей меня жажды я не мог ничего есть. Но он настоятельно отдал мне несколько кусков сала. Я съел только один и больше не стал. Так мы постояли еще некоторое время и пошли дальше. Наступил 8.00 часовой сеанс связи, и я сообщил Юрию, что мы спускаемся вниз. Он ответил, что они пойдут нам навстречу.
Мы спускались очень медленно, преодолевая один перевал за другим. Периодически мы садились на снег и отдыхали. Василий шел где-то позади. Мы шли абсолютно молча и даже не разговаривали. Однажды на спуске во время очередного отдыха я решил достать бутылку с водой в надежде, что под солнечными лучами растаяло хоть немного воды. Вот я открыл крышку алюминиевой бутылки и наклонил ее с надеждой. Мне в рот упало буквально пару капель, но я и им был безмерно рад. Мы спустились с очередного спуска, с того самого, на котором грели ноги Юле, и я увидел вдали корпус машины. Сейчас даже понять не могу, была ли это в самом деле машина, или только показалось. Мы вышли на каменную гряду. Василий начал отставать от меня. Я связывался с Юрием уже каждый час и знал, что они с Русланом начали подъем на нож, и мы встретимся где-то на его верхушке. Так оно и вышло, когда я подошел к ножу, то сел и начал ждать. Не прошло и минуты, как предо мной появилось двое поднимающихся человека и это были Юра и Руслан.
Руслан, как только увидел меня, сразу подошел и протянул термос с водой, а также спросил, где Василий. Я ответил, что он где-то недалеко сзади и совсем недавно был рядом. Юра ушел за ним. Пока мы стояли и ждали их, я пил и не мог напиться чаем. Было ощущение, что у меня неутомляемая жажда. Через некоторое время Юра вернулся с Василием, и мы начали спуск. Я пристегнулся усом самостраховки к протянутой веревке и стал передвигать потихоньку ноги. Мы шли очень медленно, и Руслан нас постоянно подгонял. Становилось жарко и я через некоторое время остановился и снял часть одежды, в частности – теплую пуховку и остался в одной тонкой. Юра ушел вперед и был спереди где-то метрах в 300 х. Ноги передвигались достаточно медленно, в теле ощущалась очень большая усталость. Я, как только мог ускорял шаг, но все равно шел очень медленно. Василий обогнал меня, а Руслан шел сзади. Вдруг я увидел, что он остановился и ждет нас, около него что-то стояло, но я не мог разглядеть издалека. Подойдя к нему – я увидел стоящие на снегу две бутылки компота, термос и конфеты. Мы поняли, что Юра решил сделать привал и накрыл нам стол. Мы сели с Василием и начали пить этот компот, я пил, пил и никак не мог напиться. Организм требовал еще и еще воды. Немного передохнув мы разговорились. Я спросил Юру, почему они не вышли на связь ночью, но он ответил, что они пытались с нами связаться в 00.00, потом в 02.00 и в 03.00, но нас не было. Я понял, что поскольку мы были в яме и накрылись серебряным одеялом, то сигнал мог не пробивать. Также Юрий сказал, что мы сделали очень самонадеянный поступок и из-за нас сейчас срывается вся экспедиция. Например, не вышла по плану вторая группа на вершину.
Так мы отдыхали где-то 30-40 минут и двинулись дальше. Юра теперь уже не дожидался нас и ушел вперед, через некоторое время он скрылся из наших глаз. Мы же продолжали идти вместе с Русланом. Он постоянно подгонял нас «быстрее», «быстрее» и меня это начинало бесить. В какой-то момент я предложил ему пойти вперед, а мы самостоятельно доберемся до лагеря, т.к. мы устали и просто не может идти быстрее. Где-то на 6500 он так и сделал. Перед нами был каменистый спуск, он показал, что нужно спускаться по правой стороне и далее идти по флажкам. Я ответил, что мы так и сделаем. Мы уже самостоятельно стали спускаться с каменистого склона и дошли до небольшого перекрестка с камнями. Здесь мы с Василием решили передохнуть. Впереди себя я видел уходящие вниз желтые флажки и понял, что нужно идти вниз по ним. Подошел Василий и сказал, что он нашел флажки справа от нас, и он считает, что ему нужно идти по ним. Я засомневался по дальнейшему направлению и решил проверить по часам – у меня была забита точка вершины Раздельная. Часы показывали точку прямо от меня, и я точно удостоверился по направлению дальнейшего движения. На часах было 18.00 – время очередной радиосвязи и бы мог спросить, правильно ли мы двигаемся. Но не стал этого делать, так как был точно уверен в выбранном направлении. Во-первых, нам было сказано следовать желтым флажкам, во-вторых, часы показывали данное направление.
Я накинул рюкзак и стремительно выдвинулся вперед и подумал, что Василию придется походить и прийти в лагерь уже на следующий день. Жаль, что он не послушал меня. Я, как только мог ускорил шаг, чтобы быстрее спуститься в лагерь. Ноги иногда скользили по каше из растаявшего снега, и я проезжал в таких случаях метров по 5 за раз. По дороге я пытался вспомнить, как мы проходили здесь ночью. Вот камни, лежащие прямо на тропе. Вот знакомые флажки. Все мне напоминало знакомую тропу. Но было очень много мест, которых я вообще не помнил. Я списал это на темноту, в которой мало что можно было увидеть. Вот вдали я увидел палаточный лагерь и прибавил еще шаг. Приблизившись к нему я понял, что это были камни. Я пошел далее – лагерь наверняка где-то впереди. В 19.15 я был на высоте 6100, и я увидел перед собой на противоположной стороне вдали палаточный лагерь с людьми и палатками. Это было достаточно далеко. Я отчетливо помнил, что Раздельная находилась на вершине 6100, и я должен был увидеть ее на своем уровне, так как предполагался еще спуск до 6000 и подъем на 100 метров. Этот подъем многие ругали в отчетах и писали, что он невероятно сложный в конце восхождения.
Но я стоял перед значительным спуском, после которого был также большой подъем, а лагерь располагался на склоне. Я понял, что ушел не в том направлении и стало жутко обидно. Обернувшись, я увидел, что ушел очень далеко – ведь я даже не смог визуально найти то место, откуда вышел. Не дожидаясь радио связи я повернул в обратном направлении и начал изнурительный подъем. Даже сложно себе представить, насколько было сложно подниматься после уже 40 часов, проведенных после выхода из лагеря, после вершины, безумно холодной ночи. Я был похож на зомби, в голове которого звучало одно: «нужно идти, идти, идти». Переставляя шаг за шагом я набирал высоту. Я вышил на связь и на прослушивании был Сергей. Я объяснил ему, где я сейчас нахожусь, и что Руслан ушел вперед согласно нашей договоренности, что мы будем следовать флажкам. Он объяснил мне, как нужно было идти и из его слов я понял, что нужно было уходить правее от перекрестка, тогда как а я ушел прямо, из-за чего ушел в неправильном направлении. Мы договорились выйти на связь в 20.00. В этот раз на связи был Руслан и я в целом повторил ему, что сказал Сергею – «я двигаюсь в обратном направлении до перекрестка, от него пойду в сторону раздельной». Руслан также рассказал, как нам нужно было идти. По моей оценке я должен был прийти к перекрестку в 23.00 и предложил Руслану созвониться в это время. Он ответил, что будет на прослушивании и попросит ребят посветить мне фонариками, чтобы я понял, куда нужно идти. На этом наша связь закончилась, и я продолжил восхождение.
Я держал темп, как только мог, но все равно поднимался достаточно медленно. Довольно быстро потемнело и я уже шел в темноте. Мой налобный фонарик сел еще ночью во время подъема, поэтому я взял фонарь. Я держал его в правой руке попутно зажимая палку. Было не очень удобно, но все же хоть что-то видел перед собой. Через час – полтора подъема тропа стала достаточно узкой с крутым подъемом, поэтому было не легко по ней идти. В какой-то момент мне стало казаться, что я иду по мусору – он был прямо под моими ногами. Потом казалось, что на этой тропе работают портеры и можно сгрузить часть вещей им, поэтому не нужно тащить свой рюкзак. Не знаю, от чего были эти глюки, то ли от отсутствия кислорода, то ли от усталости. Я вышел на связь в 23.00, как и сообщал Руслану, но на связи уже никого не было. Время шло, но перекрестка все не было. Я уже стал сомневаться, в правильном ли я иду направлении, но ведь подъем и тропа была одна. Через некоторое время я увидел справа от себя другую тропу, тоже ведущую вверх, но менее протоптанную. Я подумал, что лучше идти по своей – более расхоженной. По пути я проходил мимо статуи какой-то женщины, которая сидела и держала сложенными руки перед собой. Капюшон накрывал ее голову так, что не было видно лица. Вокруг нее были какие-то небольшие то ли домики, то ли какие-то другие сооружения. Я уже настолько устал и вымотался, что не обращал на нее никакого внимания. К 01.00 ночи на вышел на какое-то плато, но это точно не был перекресток, с которого я уходил. Я продолжил идти вперед и не мог сообразить где я, т.к. место было абсолютно не знакомое. Это было плато. Невдалеке стояли какие-то домики, но я смутно понимал, что это всего лишь моя фантазия, и ни каких домиков нет. Также я прошел вперед, пока не повернул обратно, надеясь найти хоть что-то похожее из того, что было раньше. Вернувшись немного назад я понял, что идти в обратную сторону не имеет смысла и мне пришлось повернуть обратно. Опять начало казаться, что здесь я видел где-то гостевые дома и мне нужно их найти, чтобы остановиться на ночь. Вот рядом стоит веранда с баром и мне нужно только подойти, чтобы взять чего-то согреться. Опять начались глюки. Я сел в снег и решил разобраться, где я и куда мне дальше идти. Я достал навигатор Garmin eTrex, залил трек до вершины в него и решил посмотреть, насколько далеко я давно от нашего трека. Экран навигатора определил мое местонахождение прямо на тропе, но при этом показывал какой-то знак вопроса. Я не мог понять, то ли я действительно нахожусь на тропе, то ли он не может поймать спутники и показывает одно из моих прошлых местонахождений. Я сидел в снегу на высоте 6500, смотрел в экран навигатора и думал, что делать дальше.
Вдруг что-то меня разбудило, и я понял, что сплю, а рядом со мной валяется также на снегу навигатор. Я понял, что просто отрубился и уснул. Это было лучше, чем пытаться в темноте на такой высоте найти дорогу. Поэтому я решил продолжить спать до рассвета. Я достал из рюкзака теплую пуховку, которую убрал туда накануне днем. Под спину подложил рюкзак. Ноги положил на палки, чтобы не замерзли и уснул.
Очнувшись через пару часов я понял, что не чувствую пальцы левой ноги, на которой лежала правая. Я испугался, что отморозил себе пальцы еще и на ноге, и принялся что есть силы ими шевелить не снимая ботинка. После многократных попыток я опять начал чувствовать пальцы и немного успокоился. Также замерзал левый бок, на котором я спал, но холод перебивался усталостью и какой-то общей апатией. Я опять погрузился в дремоту и кажется уснул.
На этот раз я проснулся от звуков двух парней, идущих в моем направлении. Я поднялся и увидел, что они двигаются в моем направлении. Двое парней подошли ко мне и изумились, что я здесь делаю. Оказывается, я спал прямо на тропе, и они шли на вершину. Я рассказал им, что шел с вершины, но не дошел до лагеря. Они налили мне из термоса кружку чая, который позволил мне прийти хоть как-то в себя. Я жадно пил этот чай и понимал, что им предстоит еще идти на вершину, и, возможно, он им будет нужнее. Я выпил чай, отдал им кружку. Они показали мне направление Раздельной – прямо по их следам вниз вдоль флажков. Я никак не мог поверить, что спал прямо на тропе и лагерь уже близко. Я пожелал им удачи и двинулся в своем направлении.
Через пол часа – час я увидел Василия, который шел по тропе мне навстречу. Я был очень рад его видеть. Вид у него был очень плохой, он был очень уставший и казалось – не в себе. Он начал рассказывать мне, что нашел орлиное гнездо и ползал по склону, собирая воду из щелей скал. Также он рассказывал, что нашел домики заброшенной киностудии. Конечно, все это были галлюцинации, как и у меня. Но, если я для себя в подсознании отдавал отчет, что все это не имело отношения к действительности, то он рассказывал, как будто он все видел в реальности. Я был очень удивлен, когда он мне рассказал про сидящую женщину в капюшоне с со сложенными друг к другу ладонями. Ведь я тоже ее видел. Я сразу сказал ему, что иду в направлении лагеря, но так как боялся, что он мне не поверит, то сказал, что лагерь уже близко и нам нужно идти: там будет кола, баня и горячий чай. Хорошо, что на этот раз он пошел за мной. По дороге он начал просить у меня деньги на баню и колу, а также рассказывал отрывки своего ночного путешествия. Я понял, что у Василия поехала крыша и теперь вся ответственность только на мне. Навстречу нам шли группы альпинистов в направлении вершины. У одного из иностранцев я попросил чаю для Василия, а сам немного отдохнул.
Вот мы спустились с горы и начали подъем на раздельную, было 7.45 утра. В 8.00 я вышел на радио связь и сообщил Ермачеку, что мы поднимаемся на раздельную. Он был очень удивлен, что мы не в лагере. Подъем был очень сложным, я в буквальном смысле переставлял свои ноги, пытаясь взойти по склону. Через некоторое время мы увидели на верху горы мужчину в красной куртке, он стоял и смотрел на нас, но ничего не предпринимал. Я поднимался, но казалось, что он к нам не приближается. Это был кто-то из нашего лагеря. Потом, он начал кричать нам бросить рюкзаки – они их поднимут позже. Но мой рюкзак не был настолько тяжелым, чтобы его не донести.
У самого лагеря нас встретили ребята из нашей группы, предложили чаю и помощь донести рюкзаки. Чай я попил, но рюкзак решил донести самостоятельно. В лагере нас встретили и предложили еще чаю. Руслан поставил нам с Василием по уколу – какой-то стимулятор. Я лег в своей палатке и не мог поверить, что, наконец, мы дома. Наше восхождение и возвращение в общей сложности заняло 54 часа.
Полежав в палатке только час мы начали собирать вещи, чтобы спуститься в лагерь на 5400. Юрий взял мой рюкзак, а я пошел налегке. В лагере на 5400 я немного перекусил, собрал оставленные там вещи и оставил рюкзак в лагере. Его должен был забрать портер завтра и принести нам в лагерь на 4400. В этот же день мы спустились в лагерь на 4400 где-то к 22.00. Нужно было видеть лица людей, которые нас встречали – словно мы вернулись с того света. Теперь мы дома и в безопасности.
Через 3-4 дня мы спустились в Ачик-Таш и на автобусах приехали в Ош. В этот же день у меня был самолет в Москву. По возвращению в цивилизацию я обнаружил, что получил обморожение первой степени не только пальцев рук, но и ног. Пройдя 10-ти дневный курс уколов по стимулированию кровообращения, конечности начали приходить в себя. В первые две недели они жутко болели и иногда была словно «ломка». Через месяц все пришло в норму.
Автор: Aesop. Источник: risk.ru
Интернет-СМИ «Интересный мир». 15.01.2016
На свои личные деньги мы покупаем фото и видео аппаратуру, всю оргтехнику, оплачиваем хостинг и доступ в Интернет, организуем поездки, ночами мы пишем, обрабатываем фото и видео, верстаем статьи и т.п. Наших личные денег закономерно не хватает.
Если наш труд вам нужен, если вы хотите, чтобы проект «Интересный мир» продолжал существовать, пожалуйста, перечислите необременительную для вас сумму по номеру телефона +79162996163 по СБП на карту Сбербанка: Ширяева Лариса Артёмовна или по другому номеру телефона +79162997405 по СБП на карту Сбербанка: Ширяев Игорь Евгеньевич.
Также вы можете перечислить деньги в кошелек ЮMoney: 410015266707776.
Это отнимет у вас немного времени и денег, а журнал «Интересный мир» выживет и будет радовать вас новыми статьями, фотографиями, роликами.
