Закутавшись потеплее, я бодро зашагал в поселок. Уже сейчас, вероятно, Цогоо спешно ведет машину со мной на встречу.
Ко вчерашней развилке я подошел в половине одиннадцатого. Полтора часа до встречи. Осталось найти автобусную остановку и спрятаться в ней от ветра до приезда моего водителя.
По центральной улице туда-сюда гоняли маленькие грузовички, до меня никому не было дела. Это и хорошо. Излишнее любопытство к моей персоне было ни к чему. А я наблюдал.… Вот массивное двухэтажное здание без окон. Какой-нибудь бывший облисполком.… Рядом, вплотную к его стенам, стояли юрты, прячась от ветров под крылом своего большого брата. А вот маленькие магазинчики, ютящиеся в частных дворах.
Центральная улица выходила на площадь. Сразу было видно, что эта площадь – главная в Говь-Угтал. И единственная. Странно, что автобусная остановка не примостилась именно здесь. На площади располагались административное здание (на нем развевался монгольский флаг), школа и розовое здание непонятного назначения, возле которого стоял грузовик.
Народу – никого, спросить про «автобусын буудал» не у кого. Но вот из розового здания вышла молодая женщина и направилась в мою сторону. И снова:
— Сайн байн уу!
— Сайн уу!
— Автобусын буудал хаа байна вэ?
— Автобусын буудал… (и дальше идет совершенно непонятный текст, из которого я делаю вывод, что автобусной остановки в Говь-Угтал нет).
— Но, как же, нет, мне же только вчера говорили, что она здесь есть.
Видимо, мое лицо выражало непомерную тревогу, потому что женщина поинтересовалась, куда мне надо. Узнав, что в столицу, немало призадумалась, посмотрела на грузовик и предложила мне уехать на нем.
— Нет, нет! Арван хоёр цаг УАЗ ирнэ [а’рвн хо’йор цаг и’рнэ] (в 12 часов придет УАЗ). За мной! УАЗтай Улаанбаатарт (на УАЗе в Улан-Батор). Та орос хэл мэднэ?
Женщина покачала головой, пожала плечами и отправилась дальше своей дорогой.
Вот так-так! Автобусной остановки в Говь-Угтал нет. Неужели здесь совсем автобусы не ходят?
Раз я не могу найти остановку, я сяду прямо на площади. Когда Цогоо подъедет к двенадцати часам, мимо площади он не проедет, заметит меня, да и сам проезжающий УАЗ не останется для меня не замеченным.
Прислонившись к столбу, я сел на рюкзак, плотнее закутался (ветер неимоверно продувал) и решил так часок подождать. Из школы стали радостно вылетать дети – кончились уроки. Все правильно. Это у нас 9 мая – выходной день, а для монголов это обычная пятница, короткий день. Некоторые дети шли через площадь и удивленно поглядывали на небритого европейца, сидящего у столба. У меня у самого складывалось ощущение, что я жду у моря погоды, но другого выхода я не видел. Нет остановки – так сядем так, чтобы отовсюду меня было видно.
Вернулась знакомая женщина. В руках несла пару батонов белого хлеба. И снова спрашивала меня про УАЗ, Улан-Батор и почему я жду именно здесь. Я все чаще пожимал плечами. Женщина не знала русского языка, а монгольский я ну совершенно не понимал, только и твердил: «Энд арван хоёр цаг УАЗ ирнэ». Тогда женщина махнула рукой, как бы приглашая меня за собой. Я сначала не понял, потом только сообразил, что ей не радостно видеть меня тут коченеющим, и она приглашает меня погреться. В тот непонятный розовый дом.
В моих условиях будешь рад любому сочувствию. И я пошел за женщиной.
Розовый дом оказался больницей. Здесь многие мои друзья начинают хохотать, ну вроде как женщина подумала, что у меня не все в порядке с головой и отвела меня в психиатрическую лечебницу. Ничего такого, уверяю вас. Это была обычная и вместе с тем очень добротная, красивая и современная больница. Хотя в монгольском понимании это здание больницей не было. А почему, скажу потом.
В холле за столом на ресепшене сидела медсестра в самом обычном голубом халате. Когда мы вошли, она смотрела телевизор. А потом она перестала смотреть телевизор, потому что уставилась на меня. Женщина с улицы, по-видимому, тут работала, она что-то сказала медсестре, и та, улыбнувшись, подвинула мне свой стул, а себе вскоре принесла другой. Я сбросил рюкзак прямо тут, прислонив к столбу в холле.
Женщина мне сказала, что в своем ожидании я могу сидеть здесь. А здесь действительно было уютно и тепло. Я постепенно начал оттаивать. Не передать того ощущения, когда напряженный озноб покидает тело, а приятное окружающее тепло заполняет вакантное место.
Несильно пахло лекарствами. Мужчина в телевизоре, как и тогда в юрте, говорил о приближающихся выборах. Судя по всему, он обещал что-то выдающееся, поскольку медсестра слушала его очень внимательно. Вскоре ей, видимо, надоело, и, отдав пульт от телевизора мне, она куда-то ушла.
Я пощелкал каналы и нашел, что качество изображения здесь не в пример лучше, чем в далёкой юрте. Вполне естественно, ведь здесь стоял ретранслятор с большим количеством «тарелок», а там была всего одна спутниковая антенна. Здесь – мощный усилитель, там – я сомневаюсь, что он вообще есть, не хватит ему питания от маленького автомобильного аккумулятора.
Вот это и удивляло, что в таком маленьком поселке есть мощно развитая инфраструктура. Я даже телефон теперь не отключал, прием был наилучший, да и Цогоо мог мне позвонить.
Очень быстро вокруг меня стали появляться разные люди. Вернулась медсестра – она, наверное, рассказала пациентам, что здесь гостит странный турист. Людям, сильно уставшим от скуки, конечно, было интересно посмотреть на такое чудо, внезапно появившееся в их городе. Они подходили к моему рюкзаку, удивленно круглили глаза, а потом приветствовали меня.
— Здравствуйте. Ты русский?
От неожиданности я вздрогнул и уставился на спрашивающего.
Интересующийся оказался мужчиной лет сорока-пятидесяти. На его спине красовались необыкновенные лечебные банки. Они были не шаровидные, к которым я привык, а цилиндрические. Их всех связывали какие-то провода. Под банками надулись привычные синеватые горбики. Такое ощущение, что мужчина прервал процедуру самым неожиданным образом и только для того, чтобы познакомиться со мной. Я обрадовался ему, как будто повстречал сородича, родного человека. Пустынная земля, разговор с самим собой, монгольская речь даже всего за неделю создали такую тоску по родине, по русскому слову, что вот это приветствие показалось мне самым лучшим на свете приветствием, которое я когда-либо слышал.
— Здравствуйте! Вы знаете русский язык?
— Да, совсем немного. Я был в Советском Союзе в конце восемьдесят года. Учился. Теперь живу в Мандалговь.
В Мандалгови! В 100 километрах отсюда!
— А ты откуда?
— Я с Москвы.
— О! Из самой Москвы? А тут что делаешь?
— Да вот, путешествую. Иду из Дэлгэр-Цогта сюда пешком уже шесть дней.
— Дэлгэр-Цогт? Знаю, далеко идешь…
К нашему спонтанно начавшемуся разговору начали прислушиваться столпившиеся вокруг другие пациенты. Мой собеседник (жаль, но от удивления я толи не спросил, толи не запомнил его имени – буду называть его Профессор – его строгие очки, рассудительный разговор и то, что он учился в России, давали мне право про себя называть его так) ничуть не стесняясь за меня, наоборот, весьма гордо (пригодилось его знание русского!) стал потихоньку переводить окружающим мою историю. По-русски он говорил очень медленно, тщательно выверяя фразы или вспоминая нужное слово.
— Мне сказали, что здесь русский, я удивился и решил сам посмотреть…
Пришла женщина, та, что меня пригласила сюда (она оказалась главным врачом этой больницы), и стала спрашивать Профессора про меня. Теперь они точно узнали, что к 12 часам (то есть, уже через полчаса) за мной должен приехать УАЗ, а в нем водитель – Цогоо. Главный врач сразу же перестала за меня переживать, а только с улыбкой покачала головой: вот ведь как бывает!
Профессор ненадолго отошел, а вернулся уже одетым, с кружкой в руке. На стол медсестры он поставил банку «нескафе», и дал мне сахару.
В обычной московской жизни я не пью кофе. Так получилось, что у нас не сложилась с ним дружба.… Но теперь атмосфера располагала совсем к иному. И даже этот кофе был вовсе не кофе. Для меня он превратился в волшебный напиток, наполняющий теплом жидкости мой желудок и теплом человеческим мою душу. Уже потом, в Москве, когда мне предлагали кофе, я, отказываясь, часто повторял фразу «Если кофе, то монгольский». На что мои друзья, как правило, удивлялись: «В Монголии не растет кофе!». Не растет, но именно «монгольский» кофе казался мне сейчас самым вкусным напитком на планете, он вселял в меня новую жизнь и обещал, что все будет хорошо.
Я принялся пить живительный напиток, а Профессор спросил:
— А кем ты работаешь?
— Программистом.
— Программистом?
Я не понял сначала, что такая профессия была редка для восьмидесятых годов, когда там был мой уважаемый собеседник. А когда сообразил, уточнил:
— Компьютеры – и пробарабанил пальцами по столу, как по клавиатуре.
— А! Компьютер! – обрадовался чему-то Профессор и добавил: — Сейчас я приду.
После его ухода ко мне подошел один старый монгол в потрепанном халате и, осторожно протянул стакан с бесцветной жидкостью.
— Что это? – понюхал я.
— Водка! – доверительно сообщил монгол в халате.
Нет, увольте. Только водки мне и не хватало. Он, наверное, решил, что раз я русский, то буду сильно рад родному напитку. Только пришлось его огорчить. К водке я был сегодня не готов, и, наверное, опозорил всё русское человечество.
— Гэдэс овдож байна! Не могу!
Он сначала не поверил, так что пришлось взять у него стакан и поставить на стол. А ведь он мне драгоценность предлагал.… А я не оценил. Он быстро схватил стакан и спрятал обратно под халат.
— Доктор не разрешает нам, вот и приходится прятать – сзади сказал Профессор.
— Извините, просто я не пью водку.
Монгол со стаканом все еще непонимающе глядел на меня. Ну, извини, мужик…
— Можно тебя попросить, если не трудно… — неожиданно перевел разговор Профессор. Я замер.
— Ты сказал, ты работаешь с компьютером. Там компьютер не посмотришь? – он указал куда-то вглубь коридора.
Вот это да…
— Пойдемте, посмотрим что там…
Я без всякой опаски оставил свой рюкзак в холле, а сам отправился вслед за Профессором. Интересно, какие у них компьютеры? DOS, UNIX, или всё-таки что-то поновее?
Пройдя немного по коридору, где через открытые дверцы палат я увидел множество сидячих и лежачих больных (все без исключения проявили ко мне живой интерес), мы с Профессором вошли в кабинет той женщины, главного врача. Не зря позвала меня погреться, хоть чем-то пригожусь.
— Чем болен? – спросил я в духе заведения.
— То есть, как? – не понял Профессор.
— Что не работает в компьютере?
Профессор уточнил что-то у женщины, и сказал:
— Нет звук. Не работает.
Ладно, сейчас посмотрим. Включил машину и обнаружил вполне серьезную начинку. Операционная система Windows XP, не-монголизированная. Все по-английски. То, что доктор прописал, извините за каламбур.
— Когда звук перестал работать?
— С того момента, как его привезли, никогда не работал – сказала врач в переводе Профессора и продемонстрировала мне немой медиа-плейер.
В-общем, оказалось, что колонки у них подключены в гнездо микрофона, а драйвер звуковой карты, автоматически определяющий разъем подключения, от такого неожиданного подключения выключил все разъемы вообще.
Прошу заранее извинения за компьютерную лексику. Для тех, кто не разбирается, скажу просто, что колонки были подключены не туда, и компьютер этого не перенес.
Через пять минут на единственном компьютере больницы уже играла веселая музыка.
Они уж, наверное, и разочаровались в том, что звук у них вообще появится, и как им посчастливилось встретить простого русского программиста!
С Профессором мы вернулись в холл.
— То, где мы находимся – это больница? – уточнил я.
— Нет, это санитарный дом.
— Как это, санитарный дом? Может, все-таки больница?
— Нет, не больница, санитарный дом.
Интересно, почему не больница? Палаты, пациенты, врачи, процедуры, главный врач… может, от того, что маленькая?
— Этот санитарный дом один на весь район, – пояснил Профессор – я из Мандалговь приехал сюда неделю назад.
Сложно поверить, что в гораздо более крупной Мандалгови нет своей больницы или, на худой конец, санитарного дома, как здесь. Но ведь не зря же Профессор ехал сюда за сто километров.… Кстати, а на чем он ехал?
— Тут разве автобусы ходят?
— Конечно. Проходящие. Три линии по трем дорогам: одна из Улан-Батор в Мандалговь, другая до Цаган-Дэлгэр от Гурван-Сайхан и третья до Баян-Цаган. Ходят два раза в неделю по каждой линии.
Ничего себе! То есть, если бы я не сговорился с туристическим агентством, мне пришлось бы торчать тут как минимум еще полнедели! Или с попуткой куда-нибудь в сторону Улан-Батора ехать. На грузовичке.… А тут попуток не то, чтобы не очень много, их тут вообще нет. Из машин только вот такие небольшие грузовички шныряют туда-сюда между дворами.
— А где автобусная остановка тогда?
— Остановки нет.
— Но ведь должны же где-то эти проходящие автобусы останавливаться?
— А, это… Они около почты останавливаются.
И тут я понимаю, что я дурень, каких не встретишь. Монгольское слово «буудал» означает буквально не «место остановки», а «станцию, вокзал», то есть подразумевает некое крытое сооружение (сравните с белорусским «буда» — постройка), где припарковываются автобусы или поезда. По всему и выходило, что вчерашняя старушка, несмотря на мое очередное «рыбное место», пыталась схематично показать на песке это самое «место стоянки», то есть почту. Для других же оставалось неясным, почему я ищу какую-то «станцию» — «станция» в Чойре, а тут автобусы останавливаются безо всяких станций.
— Так где эта почта? – быстро спросил я.
— Там, где телевышка, хочешь, я покажу? – с готовностью предложил Профессор.
— Хочу, конечно хочу!
До условленной встречи с Цогоо оставалось 15 минут, надо было прогуляться на почту и посмотреть это место, заодно узнал бы туда дорогу и, если что, сам бы потом легко смог туда прийти.
Профессор надел куртку, зажег сигарету (на улице это сделать было бы невозможно), и мы вышли на улицу, на центральную площадь. Мой рюкзак снова остался дожидаться меня в холле.
На улице, казалось, было теперь не так холодно, как раньше. Тёплый монгольский кофе грел меня не хуже чем летнее солнце на пляже.
— Я покажу короткую дорогу, здесь, через двор – сказал Профессор.
Мы пересекли площадь, прошли мимо административного здания с флагом, сразу за ним, перешагнув низкую ограду, прошли через чей-то дворик, и вдруг вышли на довольно широкое место. Здесь Говь-Угтал резко кончался, а за песчаной лентой дороги начиналась долгая пустыня. Я повернулся назад и увидел массивную вышку с обыкновенными длинными и круглыми спутниковыми антеннами, поставленную рядом с белым зданием без вывески. У белого здания почты стояла лавочка, поставленная, видимо, для ожидающих автобус. С лавочки мне навстречу, улыбаясь и протягивая руку, как старому доброму другу, поднялся Цогоо.
Автор Антон Соколов.
Интернет-СМИ «Интересный мир». 19.11.2011
На свои личные деньги мы покупаем фото и видео аппаратуру, всю оргтехнику, оплачиваем хостинг и доступ в Интернет, организуем поездки, ночами мы пишем, обрабатываем фото и видео, верстаем статьи и т.п. Наших личные денег закономерно не хватает.
Если наш труд вам нужен, если вы хотите, чтобы проект «Интересный мир» продолжал существовать, пожалуйста, перечислите необременительную для вас сумму по номеру телефона +79162996163 по СБП на карту Сбербанка: Ширяева Лариса Артёмовна или по другому номеру телефона +79162997405 по СБП на карту Сбербанка: Ширяев Игорь Евгеньевич.
Также вы можете перечислить деньги в кошелек ЮMoney: 410015266707776.
Это отнимет у вас немного времени и денег, а журнал «Интересный мир» выживет и будет радовать вас новыми статьями, фотографиями, роликами.
