Фотограф и путешественник Илья Степанов не только выжил при падении самолета, но и снимал всё происходящее на фотокамеру. Он упал с высоты почти 4 км. Авиакатастрофа (или сдержаннее – аварийная посадка) произошла из-за отказа двигателя самолета. Читайте трагический репортаж Ильи Степанова:
АВАРИЙНАЯ ПОСАДКА
или
КАК МЫ ВЫЖИЛИ В АВИАКАТАСТРОФЕ
Внезапная тишина в салоне самолета, только свист ветра за бортом и голос диспетчера по громкой связи: «До аэропорта Савино 10 км, ваша высота 3900». Мишка рядом проснулся и сразу спросил: «Почему так тихо и не крутится винт?» – Я посмотрел. Лопасти действительно неподвижны, и выглядит это жутко. Короткое сообщение пилота диспетчеру: «У нас остановка двигателя» — дает нам понять всю серьезность ситуации. Потом встревоженный голос Саши: «Оденьте как можно больше одежды и шлемы — приготовьтесь к аварийной посадке…»
Ранее, этим же утром. Выезд затемно из Чебоксар, привычное прибытие в аэропорт Йошкар-Олы, где нас встречает заспанный охранник и его пес Граф. Немного времени на заливку топлива и укладку вещей в самолет. Наш пилот и хозяин самолета Николаич, или как мы его еще зовем, Вождь торопится, убегает оформлять бумаги на взлет.
Рядом с нашим ангаром стоят старые авиадинозавры А-2 с выдранными моторами и рваными перкалевыми крыльями. Они наполовину утопают в сухой осенней траве, которую колышет свежий утренний ветер — все это кажется декорацией к ретро фильму. Наша «Цесна-182» – миниатюрная, одномоторная неплохо смотрится на этом фоне.
Возвратившийся Вождь дает команду на слив отстоя — мы покорно расстегиваем ширинки. Следующая возможность полить травку, а тем более ее удобрить, представится не ранее, чем через 8 часов в Новокузнецке, если повезет и будет попутный ветер, или раньше в Омске, где придется сесть на дозаправку. А конечная наша цель – Шерегеш-горнолыжка в Кузнецком Алатау, где мы давно мечтали покататься, и куда выехали уже поездом четверо наших приятелей. Нас тоже четверо – пилот Николаич, его десятилетний сын Мишка, Саша Обожгеев (тоже бывший летчик) и я.
Диспетчер по радио дает добро на взлет, и уже скоро мы любуемся игрушечными домиками и игрушечными машинками, бегущими по игрушечным дорожкам. Правда недолго — чуть выше непроглядная облачность, а потом яркое солнце и безбрежный океан облаков…
Хватаюсь за камеру и снимаю то фото, то видео — Canon 5D позволяет это делать.
Мишка тоже немного полюбовался, а потом завалился спать. Так прошло часа два — под мерный шум мотора и разговоры нашего пилота с диспетчерами по радио, мы уже где-то над Уралом.
Внезапная тишина, я вижу неподвижные лопасти пропеллера, слышу сообщение об отказе двигателя — и в мозгу включается какой-то страшный счетчик, отсчитывающий теперь время, то ли до конца жизни, то ли до некоего момента «Х», после которого — неизвестность… Странное ощущение — я знаю, что мы падаем, но как-то довольно долго и плавно, это мы планируем. Да… 10 километров до Савино нам точно не дотянуть, мы уже в облаках, и вокруг не видно ничего, кроме серой мглы. «Под вами город, прямо по курсу завод» (как потом оказалось, пороховой) — сообщает диспетчер.
Нам не видно ничего, кроме капель воды, бьющих о стекло — тут еще и дождь! Неожиданно облака остаются где-то высоко над нами и становится видно, что мы уже не планируем, а стремительно несемся к земле. «Семь километров до Камы, за ней вспаханное поле, на него можно попытаться сесть, доложите о ваших планах» — ровным голосом спрашивает диспетчер. Теперь мы видим все: и город, и завод, и Каму — все гораздо ближе, чем нам хотелось бы. Нет даже намека на панику, все встревожены, но заняты делами: мы с Мишей уже надели верхнюю одежду и горнолыжные шлемы, третий шлем я протягиваю Саше, но он не торопится его надевать – у него на голове наушники, так же как и у Николаича. «Не дотянем до того берега» — тихо говорит Вождь. Саша рядом с ним проверяет ремень безопасности, хотя какую безопасность может обеспечить ремень в этой ситуации, я не знаю. Хотя кажется, что самолет уже неуправляем, Вождь делает резкий крен вправо, в сторону от реки — под нами множество домов, деревьев, машин. Счет идет на секунды, самолет как-то странно покачивается. Видимо, уже не хватает инерции, скорости или чего-то еще для стабильного движения. Во всем том хаосе, что под нами, Николаич, видимо, инстинктивно находит автодорогу. И хотя видно, что по ней проехала машина, видимо, это единственный для нас шанс выжить. Миша опустил голову к коленям и накрыл руками. Я снимаю последние секунды видео и прячу камеру в кофр, мужики впереди полностью сосредоточены на посадке…
Что чувствовал каждый из нас в этот момент — Бог знает! Я, человек достаточно спокойно относящийся к религии, мысленно несколько раз за эти секунды обратился к Нему. Это не было молитвой — я просто повторял Его имя.
До земли остаются десятки метров, но вдруг мы совершаем еще один маневр и уходим от автодороги. Как потом рассказал Николаич, в последний момент он увидел стоящего на дороге человека, который нас, похоже, даже не видел и не слышал. Сначала резкие чирки задетых веток, и в то же мгновение сокрушительный удар шасси об дерево — наш самолет делает немыслимый кульбит через правое крыло, которое само при этом разлетается на куски. Не слышу треска, не слышу криков — я расстаюсь с реальностью…
Удивительная штука – сознание. Отключается в самое интересное время и я не вижу, как разлетается на куски наш самолет, льется на снег и на нас керосин, где лежат мои товарищи, и как сбегаются люди. Потом мне сказали, что меня выбросило через развалившуюся стенку фюзеляжа, и я несколько минут лежал на спине с закрытыми глазами, судорожно хватая ртом воздух. Миша, как ни странно, сознания не терял и, похоже, отделался легче всех — только хромал и ссадины на лице, зато он был весь мокрым от керосина. Конечно, нас обоих спасли шлемы – на них остались явные следы удара, а в наших головах только легкое сотрясение мозга, которое, говорят, пройдет через пару недель. Гораздо хуже пришлось остальным членам нашего экипажа. Когда я очнулся, то увидел, как Николаич вытаскивает вместе с помощниками, водителями проезжавших мимо машин, зажатого между креслом и приборной доской Сашу. В крови были оба, но Николаич еще держался, а Саша был уже без сознания и лежал с сине-желтым лицом.
Вокруг уже было полно народу – МЧС, скорая помощь. Пожарники начали заливать все пеной, но почему-то люди в форме не спешили нам на помощь, а, в основном, активно общались по телефонам. Видимо, докладывали начальству. Так Николаич с добровольцами сами и выковыряли Сашу, погрузили на носилки и довезли до машины Скорой. Люди в военной форме все бегали и узнавали: наши фамилии, откуда мы, — и все докладывали, докладывали…
С радостью обнаруживаю возле себя кофр с фотиком и пытаюсь делать какие-то дежурные кадры. Кружится и болит голова, меня шатает, в груди что-то при движении похрустывает, но боли нет, половина лица в крови.
Наша, разбитая вдребезги птица, уже полностью залита пеной и видимо уже больше никогда не взлетит. Вокруг хозяйничают какие-то органы дознания, воняет керосином, слышен звук садящегося вертолета. Полное ощущение съемок фильма-катастрофы. Наконец нас всех увозят в ближайшую МСЧ №144. Там нас наконец избавляют от воняющей керосином одежды, дают какие-то таблетки, делают уколы, бинтуют и промывают раны.
Мне все твердят, что в рубашке родился и тут же ведут на допрос, как самого уцелевшего. Потом допросы будут продолжаться еще несколько дней — с утра и до вечера. Шутка ли — ведь мы грохнулись в 100 метрах от ворот Порохового завода. Репортажи по теле и радио, заметки в газетах — всего этого мы не видим, об этом нам сообщают по телефону друзья. Корреспондентов к нам не пускают все те же следователи. Мы трое – Вождь с сыном и я — лежим в одной палате, а Саша — в реанимации. Похоже, основной удар самолета о землю пришелся на его место, он потерял 5 литров крови, сломал обе ноги и руку, ремень безопасности похоже сыграл не лучшую роль — произошел разрыв селезенки, поджелудочной железы. Ко всему этому еще потом добавились почечная недостаточность, осложнения с печенью и сотрясение мозга. С момента падения он так и не пришел в сознание, ему сделали уже несколько операций. Будем надеяться на лучшее…
Удивительно, кроме следователей и наших знакомых, нас навещают те самые люди, которые помогали нам на месте падения! Хотя чему тут удивляться — простой человеческой доброте? До чего же мы дожили, если это воспринимаем, как нечто особенное! Люди приносят нам еду и фрукты, журналы и детские книги для Мишки. Спасибо за все, Люба, ее сестра и Александр из Перми!
Ну, раз уж начал благодарить, буду продолжать: всех медиков, что нас лечили, врача Николая Егорыча, Серегу Чудинова и Валеру Демакова.
Вот и вся история: с одной стороны грустная, с другой… не это ли тот случай, когда Бог ли, случай ли нас приласкал и, упав с высоты почти 4 км, мы остались живы.
Все-таки, у этой истории трагичный финал — Саша Обожгеев умер.
Наши соболезнования родным и близким… На похоронах было много народу. Его любили и ценили многие люди.
Прощай, Саша!
Таким мы его будем помнить…
Автор Илья Степанов. Источник.
Интернет-СМИ «Интересный мир». 14.06.2013
На свои личные деньги мы покупаем фото и видео аппаратуру, всю оргтехнику, оплачиваем хостинг и доступ в Интернет, организуем поездки, ночами мы пишем, обрабатываем фото и видео, верстаем статьи и т.п. Наших личные денег закономерно не хватает.
Если наш труд вам нужен, если вы хотите, чтобы проект «Интересный мир» продолжал существовать, пожалуйста, перечислите необременительную для вас сумму на карту Сбербанка: Visa 4276400051181130 Ширяева Лариса Артёмовна.
Также вы можете перечислить Яндекс Деньги в кошелек: 410015266707776 . Это отнимет у вас немного времени и денег, а журнал «Интересный мир» выживет и будет радовать вас новыми статьями, фотографиями, роликами.
